Спрячь. Ищи. Найди. Продай

Максименко Иван

В витрине он пролежал целых тридцать лет, при этом Гольдштейн так и не внес его в каталог семейной коллекции, вероятно, забыв это сделать из-за своей постоянной занятости. Тем временем тучи над Европой стремительно сгущались, началась самая масштабная и кровопролитная война в истории, и в 1941 году Имагинеру оккупировали войска Гитлера. Эсесовцы ворвались в дом Адама (он умер всего за год до этого) и вынесли все ценности семьи Гольдштейнов, насчитывавшие несколько тысяч редких экземпляров. Летом 1945 года наследники фабриканта смогли вернуться обратно в свое опустошенное имение, в котором нетронутыми остались только обои на стенах, и начали по крупицам, неимоверными усилиями, восстанавливать утерянную коллекцию.

По иронии судьбы правнук Адама Гольдштейна, Юлиус, слушая каждый день репортажи о безрезультатных поисках неизвестного эскиза, никак

не предполагал, что именно он, на правах наследника, является истинным владельцем рисунка (его ведь не было в семейном каталоге), хотя тоже, как и многие, считал, что это всего лишь дешевая газетная сенсация.

Впрочем, вся эта криминальная история, действительно, заметно повысила интерес к творчеству Эуса, но этот интерес, к сожалению, принял довольно искаженную и, в некоторой степени, маргинальную форму. А жизнь и личность великого творца Леонарда Эуса были столь необычными и неоднозначными, что они были достойны отдельного романа.

В нем бы не пришлось описывать бессмысленные споры о том, сколько денег можно было бы заработать на куске картона с изображением нагой девицы (в тот день у Леонарда под рукой не оказалось ничего, кроме завалявшегося куска картона), а описывался бы неизгладимый след, который художник оставил в истории искусства.

Действительно, личность Эуса трудно поддавалась однозначному описанию. Этот человек жил страстями и эмоциями, иногда полностью утопая в них. Но он не мог иначе, потому что без огненных, иногда необузданных чувств, он бы не ощущал себя живым и свободным, а без свободы он был бы неспособен создать свои бессмертные шедевры.

Многие исследователи уделяли особое внимание более пикантным деталям его биографии, точнее — любовным авантюрам, порой совсем пренебрегая его оригинальным творчеством, несмотря на то, что Эус, все-таки, навечно записал свое имя на страницах истории отнюдь не благодаря победам на амурном фронте, а благодаря неповторимым полотнам, вышедшим из-под его кисти. Ведь, согласитесь, не каждому бабнику ставят памятник и пишут о нем в школьных учебниках.

Хотя, если быть до конца откровенными, женщин у Леонарда было вправду несчетное количество. Перед его незаурядностью, загадочностью, глубиной и шармом не могло устоять ни одно женское сердце.

Как он сам однажды написал своему другу в письме: «Ходят обо мне всякие скверные сплетни, что я не пропускаю ни одной юбки, что я распутник и хулиган. Но ведь они не понимают, что так я пытаюсь ухватиться за жизнь, убедиться, что кровь в моих жилах еще не успела полностью застыть и зачерстветь. Ведь искусство — это страсть. Я ищу в женщинах страсть, ибо ничто другое не способно заставить биться мое сердце на разрыв так, как женщины. Я не делаю ничего сверх моих инстинктов и человеческой природы. Страсть — это естественное для человеческой души чувство, а значит — правдивое. Поэтому страсть равнозначна искусству. Если искусство не правдиво и не искренне, люди от него отвернутся брезгливо, и оно моментально погибнет. Вот от такой гибели я всегда пытался убежать. Правда бессмертна и она всегда сможет отсеять лживое искусство. Критикуют меня за то, что я так люблю писать изгибы женского тела. Но ведь, согласись, мой любезный друг, что на свете нет ничего нежнее, изящнее, красивее и совершеннее молодого женского тела. В нем воплощен весь гений и тайна совершенства нашего мира, и пусть общество пытается прикрыть это совершенство лицемерной нравственностью, которая очень далека от той идеальной нравственности, о которой говорят священные книги, но я его все равно буду обнажать на холсте…».

Из-за того, что натурщицами Эуса часто становились местные проститутки (эту тему особенно любили смаковать создатели фильмов и телепередач про жизнь художника), регулярно возникали дебаты о том, сколько незаконнорожденных детей было у художника. Кто-то называл цифру десять, кто-то заходил еще дальше и доводил их количество до сотни, но даже если этих детей было двести или триста, что, естественно, было не так, это все равно не делало Эуса лучше или хуже. Женщин он боготворил, даже самых неприличных, они ему отвечали взаимностью, и это иногда заканчивалось самым непредсказуемым образом.

Женская прелесть была одновременно и главной темой его творчества, и главным источником вдохновения. И хотя ее в жизни Леонарда было больше, чем достаточно, лишь об одной женщине он сочинил следующие слова, рассказывая о ней в письме одному из своих друзей:

«Удивительное дело приключилось со мной, друг мой! Прекрасная Амелия, которую я тебе представил во время нашей последней встречи, действительно, восхитительная женщина! И хотя на своем пути я встречал многих самых разных дам, мадемуазель Демё в одно мгновение заставила меня испытывать то же самое чувство, которое я испытал, когда впервые влюбился в девушку. Я совсем уже не юноша, но чувствую себя так, как будто я впервые, будучи по-детски невинным, вхожу в бездонный водоворот взрослой, осознанной любви. Наверное, люди правы, когда говорят, что в жизни каждого мужчины в один прекрасный день обязательно появляется женщина, которая переворачивает его душу наизнанку. Я спокойно могу забыть всех тех барышень, к которым я когда-либо испытывал любовный трепет, и сохранить в своей памяти один только светлый образ Амелии. Не может никто сравниться с ней, но даже если подобный образ существует где-то еще, пусть даже лучше, я все равно не хочу знать о нем. Я, наконец, нашел ту единственную и неповторимую музу, которую я столько лет не мог разглядеть в других женщинах. Как только я закончу с очередным заказом, напишу несколько ее портретов. Сейчас у меня с заказами хорошо, появились деньги, и я смог окончательно расплатиться по долгам. В последнее время, вообще, мне очень везет на радостные события. В следующем месяце вместе с Амелией и ее семьей совершим путешествие по Италии. Мне очень хочется посетить Равенну и Венецию и посмотреть фрески. К тому же я надеюсь, что на меня благотворно повлияет соленый средиземноморский воздух. К сожалению, кашель все никак не проходит. И напоследок, уважаемый друг, я тебе снова расскажу о том великом чувстве, которое меня переполняет. Жизнь, наверное, можно как-нибудь прожить и, ни разу не испытав любви. Ведь если ты не осознаешь, какое это фантастическое чувство, ты не можешь осознать и как много ты теряешь. Но если ты его однажды почувствовал, хотя бы на миг, без него жить больше не сможешь! И хотя я очень редко вспоминаю имя божье, Амелия и есть та частица, которая приближает меня к небесам. Желаю, чтобы и ты, друг мой, испытал ту же сердечную страсть, которая сейчас пылает в моем теле. Но будь осторожен, потому что эта страсть так могуча, что может тебя всего испепелить!».

Слова в письмах Эуса были отнюдь не приукрашенной метафорой, а искренним признанием тех чувств, которые в нем пробуждала Амелия Деме (брат художника женился на ее сестре, благодаря чему они и познакомились). Эта женщина — она была на десять лет младше Леонарда — сыграла самую главную роль в его жизни. Ее лик, ее обнаженное тело, были навеки запечатлены на самых известных масляных полотнах Эуса.

Их любовная связь, однако, была такой же непостоянной и исполненной драматизма, как и сама личность гениального живописца. Они со скандалом расходились, потом снова сходились, обещая, никогда больше друг друга не бросать, затем все повторялось заново. Каждое расставание сопровождалось бурным запоем Эуса, пытавшегося утопить в вине свою тоску, он мог на несколько дней пропасть вместе со своими друзьями и прогулять все свои деньги (вокруг него всегда хватало прихлебателей, готовых повеселиться за его счет), подраться с кем-нибудь на улице, защищая правду и честь.

Подобные драки, кстати, случались не раз — Леонард был широко известен своей непосредственностью и язык за зубами не держал, особенно когда считал, что кто-то творит какую-то несправедливость — и по обыкновению заканчивались в полицейском участке. В Национальном художественном музее Калиопы даже хранилась серия рисунков, на которых были изображены лица и фигуры нескольких жандармов, для которых встречи с Эусом всегда были незабываемыми. Живописец не только рисовал им портреты, но часто читал стихи своих знакомых поэтов или распевал шуточные непристойные песни.

Покидая участок, художник каждый раз возвращался к своей любимой музе, падал на колени и в слезах просил ее простить его и принять обратно. Мадемуазель Деме, имевшая свой собственный салон одежды, в котором наряжались многие известные представители столичного бомонда, снова и снова проявляла снисхождение и принимала его обратно.

Несмотря на то, что бурный роман Амелии и Леонарда длился в общей сложности больше десяти лет, они так и не поженились и не оставили после себя наследников. Они оба были исключительно независимыми и свободолюбивыми, и Эус любил шутливо повторять, что «я женат на искусстве, а Амелия — на своем неукротимом нраве».