Спрятанная красота
Шрифт:
По воскресеньям Лоррен и Берил обычно позволяли себе подольше понежиться в постели, но в этот выходной обе поднялись очень рано, решив сначала изучить привычки своего постояльца. Лоррен приготовила завтрак и с подносом поднялась наверх к его комнате. Постучав, она ждала перед дверью, когда Алан откроет. Оказалось, что тот уже давно встал и успел одеться. Он открыл дверь и с улыбкой пригласил ее войти. Девушка поставила поднос на стол и повернулась к постояльцу.
— Мне велено вам передать, мистер Дерби, — сказала она, произнося слова, как ребенок, выучивший урок наизусть и теперь, с четкостью
Алан как-то странно посмотрел на нее, и Лоррен успела заметить легкую улыбку, быстро промелькнувшую в уголках его губ.
— Понятно, — сказал он, — а вы начнете вести себя как официантки или как поставщики того, в чем я нуждаюсь?
Лоррен усомнилась в серьезности его слов. Да еще эти пристальные, анализирующие глаза!
— Ну что ж, — продолжал он, рассматривая ее серые старые, вытянутые на коленках спортивные брюки и не менее изящную блузку, — во-первых, мне нужен секретарь, на полный рабочий день; во-вторых, человек, который будет делать всю предварительную работу: искать интересные факты, анализировать их и тому подобное, отвечать на телефонные звонки. Кроме того, необходим человек для решения хозяйственных вопросов: пришить пуговицу, убрать в комнате, постирать… э-э-э… ну и так далее. Помимо всего прочего, естественно, — добавил он, лукаво посмотрев на девушку. — Странно, такое впечатление, что я говорю с женой, а такого мужчина в здравом уме никогда не допустит в разговоре с девушкой.
Он бросил на нее вызывающий взгляд, видимо надеясь спровоцировать на ответ, но Лоррен лишь скупо и натянуто улыбнулась. Ее воинственность угасла еще вчера, к тому же она решила, что Алан списал ее со счетов как безнадежный случай.
— Спасибо, что приготовили мне завтрак, — сказал он и отвернулся, и Лоррен вдруг почему-то почувствовала себя школьницей, выгнанной из класса.
Утро прошло спокойно, и она решила взять себя в руки и постараться настроиться после долгих летних каникул на новый школьный семестр.
— Когда придет Хью? — спросила мать, когда они мыли посуду после ленча.
— Как обычно, в три.
— Куда-нибудь пойдете?
— Вряд ли. Я какая-то ленивая сегодня, наверное, реакция на наступление нового учебного года. Ненавижу этот первый день осени — столько суеты и беспокойства из-за ерунды…
К приходу Хыо Лоррен тщательно причесала волосы и туго стянула их лентой на затылке, надела юбку и белую блузку и слегка провела розовой помадой по губам. Но она осталась недовольна своим отражением в зеркале. Не хватало шарма и жизни. Ее мать была права — чопорность написана у нее на лице, и косметика не подарит того, что отсутствует внутри нее. Вот и сейчас не было ошущения счастья от встречи с другом. Она подумала о Хью и вдруг удивилась тому, что ее пульс в его присутствии никогда не учащался. Даже те несколько раз, что он ее целовал, сердце ее продолжало биться ровно и спокойно. Лоррен решительно отвернулась от зеркала и вышла из спальни.
На кухне Лоррен увидела Алана, мило беседовавшего с Берил. Он улыбнулся девушке, будто приглашая к мирным переговорам, но она сделала вид, что не заметила этого.
— Мы с Хью посидим
Берил кивнула и пояснила Алану:
— Хью — друг Лорри. Он учитель той же школы.
— Он тоже учит английскому языку и разделяет вашу неприязнь ко мне подобным? — осведомился Алан у Лоррен, все еще пытаясь улучшить их отношения.
— Нет, — ответила она раздраженно. — Его специальность — химия.
— Отлично, надеюсь, тогда я не буду выглядеть в его глазах таким негодяем, как в ваших. — Он облокотился на стол и вызывающе улыбнулся. — Учитель — профессия, заслуживающая особого уважения. Некоммерческая, монотонная, рутинная и часто разрушающая душу. В конце концов, учитель становится таким же, как его профессия: унылым, скучным и почтенным.
Лоррен не понравилось, что он обратил ее же оружие против нее самой. Она холодно посмотрела на него и сказала:
— Лучше быть такими, мистер Дерби, чем лгунами и отъявленными сенсационщиками, как вы и вся ваша братия. Да и что вы вообще знаете об учителях?
— По работе мне пришлось сталкиваться с некоторыми, так что кое-какие впечатления у меня есть. И я не вижу причины для пересмотра своего мнения, особенно после того, как услышал ваши речи.
Это откровенное заявление было рассчитано на то, чтобы вывести ее из себя, поэтому Лоррен сдержалась, хотя глаза выдавали ярость, бушевавшую в ее душе. Даже Берил заметила это:
— Успокойся, Лорри, он тебя только поддразнивает, правда, Алан?
Он широко улыбнулся и ушел в свою комнату.
— Тебе не стоит так разговаривать с ним, — упрекнула Берил дочь. — В конце концов, он наш гость… и очень милый мальчик, — закончила Берил.
— Мальчик? — фыркнула та. — Ничего себе!
— Да, дорогая, — мягко возразила ей мать. — Ты скоро привыкнешь к его странным манерам и подружишься с ним. Раньше он был очень спокойным и скромным, не думаю, что он изменился.
Лоррен пожала плечами и вышла в сад. Она вынесла из гаража раскладные кресла и поставила их на лужайке. Когда пришел Хью, Лоррен тихо сидела, закрыв глаза и подставив лицо ласковым, все еще теплым лучам. Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
— Привет, Лоррен. — Хью опустился в соседнее кресло. — Только что познакомился с вашим постояльцем. Когда я входил, он шел отправлять письмо. Кажется, он славный малый. Мы немного поболтали.
— Поболтали? О чем же?
— Так, о том о сем. Удивительно, как с некоторыми людьми всего за пару минут можно о стольком переговорить!
— Он мне не нравится.
— Я не заметил в нем ничего неприятного, — удивленно заметил Хыо. — Слишком интеллигентен для журналиста.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, — сразу откликнулась Лоррен, стремясь быть в нападении и оправдать хотя бы для себя свои едкие чувства к Алану. — Все журналисты — самоуверенные обманщики. Всегда напрашиваются на неприятности, лезут на рожон и с наслаждением перетряхивают грязное белье. Причем докапываются даже до того, что хорошо запрятано.
Лоррен вдруг заметила, что Хью делает ей какие-то предупреждающие знаки. Она обернулась и заметила Алана, стоящего рядом. Сердце девушки виновато дрогнуло, и она попыталась по его лицу прочесть, что он думает, но не смогла. Алан протянул ей вязанье: