Спуск к океану

Форстен Уильям P.

— Г-н Президент, благодарю Вас за вмешательство в моих интересах.

— Не благодарите меня, Кромвель. Хотя некоторым плевать на имя, которое вы носите, я скажу, что я знал вашего отца и верю докладам, что в свои последние мгновения он изменил отношение и умер, служа Республике. Я думаю, что мы сделали правильный выбор, сделав ставку на тебя, сынок. Просто докажи нашу правоту.

Кромвель торжественно кивнул в знак благодарности, его мрачные черты вновь показали прочность, что, как почувствовал Эндрю, может быть опасным в бою.

— Отец,

мы получили приказы. Мы отправляемся сегодня вечером, и мы вроде как хотим… — голос Абрахама затих.

Эндрю посмотрел на сына. Такой контраст, подумал он, между его собственным мальчиком и Кромвелем. Абрахам, родившийся после войны, знал лишь мир и видел старый конфликт в туманном, романтическом свете. Кромвель был достаточно взрослым, чтобы знать разницу, и был вылеплен этими знаниями. Эндрю задумался о том, как его мальчик будет выглядеть через год, и почувствовал внезапный укол страха.

Что-то происходило, за пределами их освоенного мира, и все его старые инстинкты подсказывали ему, что на горизонте идет шторм. Он боялся, что вскоре он накроет их и возможно сметет с лица земли его сына.

Абрахам ожидал ответ, и Эндрю заставил себя улыбнуться.

— Я знаю, отправляйтесь в «Мышь» на сколько-нибудь.

«Ревущая Мышь» была таверной в ведении одного из племянников экс-президента Калинки, легендарным пристанищем среди курсантов. Это место было предположительно строго запретным, пока они находились в академии, но оно бы давно обанкротилось, если бы это правило соблюдалось.

— Ваши назначения? — спросил Эндрю.

— Вы знаете, куда я отправляюсь, и, сэр, это беспокоит меня, — заявил Абрахам.

— Приказы должны быть исполнены, нравится ли тебе это или нет, — с притворной строгостью сказал Эндрю. — Тот факт, что ты назначен в штаб генерала Готорна, не имеет ничего общего с политикой. Ты попал в лучшую пятерку в своем классе, это обычная штатная вакансия, поэтому нет смысла говорить о нем.

Это была откровенная ложь, но после всех лет службы, он чувствовал, что имеет право на то, чтобы его единственный оставшийся в живых сын был в безопасности на некоторое время.

Абрахам оглянулся на друзей, очевидно, слегка с облегчением из-за заявления отца, который показал, что он не пытался вытянуть для него такое лакомое назначение.

— А остальные? — спросил Эндрю.

— Офицером воздушной разведки на «Геттисберг», — ответил Кромвель.

— Комитет по разработке морской артиллерии, — ответил Росович, со слабой ноткой разочарования в голосе.

— Вы не выглядите счастливым, лейтенант, — сказал Эндрю с улыбкой.

— Ну что вы, сэр, это не так.

Это была явная ложь.

— Он хотел назначение в полевую артиллерию, — вмешался Абрахам, и Эндрю почувствовал, что его сын играл в небольшую игру. Скорее всего, Адам надавил на него, чтобы попытаться в последнюю минуту изменить назначения.

— Г-н Росович, если вы были отобраны в Комитет по развитию, то это, несомненно, потому, что профессор Фергюссон попросила за

вас. Я предполагаю, что вы были среди лучших в вашем классе в летном инженерном искусстве.

Адам нехотя кивнул головой. — Да, сэр, это так.

— Тогда самой лучшей службой, которую вы можете совершить для Республики — принять это назначение. Не волнуйтесь, в дальнейшем у вас будет много шансов для попадания в летную эскадрилью.

Адам вежливо улыбнулся, его маневр очевидно провалился.

Шон О’Дональд, который тихо стоял в стороне, наконец, заговорил. — Офицер воздушной разведки на «Геттисберг» также, сэр, — заявил он.

Пэт с тревогой посмотрел на Эндрю, и в этом проблеске был едва различимый признак того, что Пэт предпочел бы нечто гораздо безопаснее.

— Они должны высоко ценить ваши способности, чтобы определить вас на наш новейший бронированный крейсер военно-морского флота.

— Я просился на него, сэр.

Эндрю кивнул, ничего не говоря.

Он посмотрел на четверку молодых офицеров, все они наполнены такими надеждами и энтузиазмом в этот день, все выглядят настолько правильными и элегантными в своих мундирах. В толпе, собравшейся под платформой, он увидел немало терпеливо ожидающих девушек, пристальные взгляды которых остановились на выбранных ими ухажерах. Он улыбнулся про себя, интересно, как долго товарищи на самом деле останутся вместе в «Мыши», прежде чем тайно отправятся на финальное, краткое свидание. Все они должны были отправиться за пределы столицы сегодня. Это была еще одна традиция службы, отправлять новых курсантов в выпускной день, и он полагал, что некоторые дадут обещания жениться, как только первые шесть месяцев их периода службы истекут. Он тихо молился, чтобы они все еще были бы живы, чтобы сдержать эти обещания.

— Идите, мальчики. Абрахам, мы с твоей матерью увидим тебя позже на станции.

Четыре товарища, снова с улыбкой отдали честь, повернулись, спрыгнули с платформы и исчезли в толпе. Мысли Эндрю вернулись к текущим делам. Его ждали другие обязанности, конгрессмен из Константинополя, продажный до мозга костей, искал очередную работу в правительстве для «племянника». И Отец Касмир, теперь член Верховного суда, хотел в который раз поспорить о Предложении Минга. Позади них, Эндрю мог представить себе всех других соискателей: политики, прихлебатели, критики и фальшивые воспеватели.

«Итак, сейчас я выгляжу словно Линкольн», подумал он, рассеянно вытягивая руку и прикасаясь к седовласым бакенбардам, которые Кэтлин, наедине, продолжала угрожать остричь, пока он спит. Когда он посмотрел на нее, его охватила вспышка гордости и любви, она уже овладела собой. Она повернулась так, чтобы отвлечь сенатора, который, как она знала, вызывал у Эндрю раздражение, очаровывая мужчину комплиментами о его слишком молодой жене.

Пэт протиснулся ближе.

— Временами я хочу, чтобы мы могли стереть все эти годы, вернуться в нашу фронтовую палатку, и разделить бутылку с Эмилем и Гансом.