Спустя десять счастливых лет

Петерсон Элис

Качаю головой. Внутри просыпается странное, неприятное чувство.

– Встретишься с ним?

– Не знаю. Наверное, надо бы. – Понятия не имею, почему мы шепчемся. Мама с папой этажом ниже. – Интересно, почему он вернулся?

– Тут же вроде его семья жила?

– Да, но он совершенно не ладил с отцом.

– Тебе придется рассказать ему про Олли, – с сочувствием смотрит на меня подруга.

Меня переполняет вина. Китти права. Единственной ясной мыслью в моей голове во время похорон было, что место Джо здесь, среди друзей Олли.

Китти подтягивает колени

к груди и обхватывает их руками.

– Вся эта фигня случилась давным-давно.

– Ага, – слабо киваю я.

– Постарайся не волноваться, Бекка. – Китти встает, говоря, что пора ложиться, но перед тем, как уйти, спрашивает: – Что думаешь насчет завтра?

– Завтра?

– Ты же на УЗИ идешь.

– Никак не привыкну, что внутри меня ребенок, – сознаюсь я, и мне стыдно, что совсем забыла про УЗИ. Все кажется нереальным. Я по-прежнему хочу верить, что вот-вот проснусь и увижу Олли рядом. Почувствую его руку на талии, и он меня поцелует, а потом скажет, что я всю ночь болтала во сне, наверное, мне снился кошмар.

Я так ворочаюсь, что едва не бьюсь головой о стенку и не падаю с узкой кровати. Из всех людей, которые могли вдруг оказаться тут, в Винчестере, почему вернулся именно Джо? Как я ему расскажу?.. Боже, Олли, как же я на тебя зла! Это ты всегда мог подобрать правильные слова. По щекам текут слезы. Мне плохо. Я скучаю. Боже, я так по тебе скучаю…

– Буду дома к половине седьмого, – написал он в последнем сообщении. – Прихвачу бутылочку вина по пути. Слушай, нам надо поговорить.

О квартирах, которые я ему показывала, или его терзала какая-то другая мысль? Знаю, что пообещала Китти забыть про это, но чем больше думаю про странный тон Олли, тем сильнее убеждаюсь, что дело нечисто.

Я делаю глубокий вдох.

Может, мне еще полгодика обходить «Мезо Джо» десятой дорогой? Вино мне все равно теперь нельзя, вот и отличный повод. Джо даже не узнает. Сейчас середина июня. Получится ли залечь на дно до тех пор, пока я не рожу под Рождество?

Встаю с постели и иду в ванную в другой конец коридора. Умываюсь холодной водой.

Джо Лоусон. Я не видела его больше десяти лет.

М-да уж, безнадега. И как тут спать?..

4

Бристольский университет, одиннадцать лет назад

Роняю библиотечные книги на кровать и сбрасываю туфли. Снизу доносится музыка. Похоже на Oasis. Кто там застрял в душе? Бросаю взгляд на прикроватную тумбочку – будильник показывает четыре часа дня. Сто процентов, там Джейми, чертов ленивец.

Ложусь на постель, уставшая после вчерашнего. Мы с Олли пошли гулять и перекусить, а в итоге плясали до трех утра в ночном клубе «Лизард лондж».

Мы встречаемся уже почти десять месяцев. Вспоминаю день, когда я села рядом с ним за парту. Я надела мини-юбку и ковбойские сапоги; чистые волосы блестели и струились по плечам. Дело было зимой, во время второго семестра.

– Видела,

как вы вчера играли, – сказала я, пытаясь отдышаться после рывка к заветному месту. – Вы как «Роллинг Стоунс», только круче.

– Ребекка, вы хотите с нами чем-то поделиться? – поинтересовался наш преподаватель, мистер Симпсон.

– Нет, простите, – буркнула я.

Но потом заметила, что Олли поглядывает на мои ножки. Все-таки с мини-юбкой я не прогадала, пусть и чуть не отморозила пятую точку. Олли вскинул бровь, а потом что-то нацарапал на листке бумаги и подвинул записку ко мне. «И тебе не холодно? P.S. Хочешь выпить вечерком?»

Мое сердце екнуло. Я была готова вставить этот клочок бумаги в рамочку и сохранить навечно.

На первом свидании Олли рассказал, что намерен стать журналистом, поп-звездой, джазовым или классическим пианистом, а может, романистом. Или всем понемногу, рассмеялся он. Я говорила, что не представляю, чем заняться после университета. Надеюсь сообразить в процессе.

Потом Олли проводил меня в общежитие. С ним было так легко, словно мы годами знакомы. Мы поговорили, каково это – впервые уехать из дома. Я рассказывала, что счастлива, что наслаждаюсь свободой и независимостью. Что всегда чувствовала себя белой вороной в семье, где мама и сестра предпочитали спорт, а я была приверженцем искусства. Поделилась воспоминанием, как мама подарила мне на восьмилетие ракетку фирмы «Слезинджер» – в надежде, что я покорю головокружительные высоты Уимблдона.

– Она записала меня на занятие с клубным тренером, Кенни. Олли, ты бы меня видел… Я не к мячу бежала, а от него.

Олли улыбнулся, а потом сказал:

– Мой отец – жуколюб.

– Кто?.. — удивленно переспросила я.

– Жуколюб. Энтомолог. Можешь начинать смеяться.

– Прости, я не понимаю, о чем ты.

– Стыдоба! Мой отец работает исследователем жуков. Ты разве не знала, что существует миллион с третью известных науке видов и что насекомые составляют более двух третей всех известных организмов…

– Не знала, прости. – Я шлепнула себя по бедру. – Ох, и чем я всю жизнь занималась?

– И они появились на планете около четырехсот миллионов лет назад.

– Ого.

Олли глянул на меня.

– Мой папа ученый, так что с ним не поболтаешь просто так. Он живет в своем крошечном мирке. Его не интересует моя музыка, чем я занимаюсь в Бристоле. Только среда обитания долгоносиков. Да вообще, – произнес Олли, словно до него только что дошло, – он, черт возьми, понятия не имеет, кто я такой!