Спустя годы
Шрифт:
— Комната маловата, — извинился молодой человек, — но в больших мы разместим мальчиков, в каждой по два-три человека.
Маловата?! — обомлела Лина. Да это просто королевские хоромы! Всю свою сознательную жизнь она ютилась в каморке вместе с сестрой, которая считала, что прибрать в комнате означает запихнуть все подряд в забитый до отказа старый шкафчик.
— Здесь очень мило, — сказала она, подошла к окну и, заметив блеснувшую вдали водную гладь, ахнула: — Что это?! Озеро?!
— Угу. — Молодой человек подошел и встал с ней рядом. — Там
— Хочу!
Он улыбнулся.
Лина смутилась — ей было непривычно находиться в спальне наедине с мужчиной, и сердце ее тревожно забилось, а молодого человека, похоже, подобная ситуация ничуть не обескураживала. А с какой стати? — подумала Лина. Он студент-медик, совсем взрослый, ему, должно быть, лет двадцать пять. Да он на школьницу во второй раз и не взглянет!
— А где вы учитесь? — спросила она, решив обращаться с ним вежливо-официально.
— Заканчиваю Сент-Джонс-Колледж. А вы?
— В специализированной школе естественных наук, в продвинутой группе.
— Так сколько же вам лет? — чуть нахмурясь, спросил он.
— Исполнилось семнадцать! — с гордостью сообщила Лина и, заметив промелькнувшее в его глазах недоуменное беспокойство, спросила: — Что-нибудь не так?
Он покачал головой.
— Я думал, вы старше. Большинство учеников летней школы собираются поступать в медицинские колледжи, а некоторые уже учатся на первом курсе. Наверное, вы очень способная, раз здесь оказались. — В серых глазах застыл вопрос.
Лина улыбнулась, но, зная себе цену, не стала изображать ложную скромность, а сдержанно ответила:
— Сами увидите.
Их глаза встретились. В его взгляде снова промелькнуло явное одобрение, а Лина неожиданно для себя самой обнаружила, что не может отвести от молодого человека глаз — казалось, он стал центром ее вселенной… А еще почувствовала то, о чем раньше лишь читала: во рту пересохло, а сердце бешено заколотилось. И внезапно стеснило грудь, она стала горячей и тяжелой, будто налилась кровью, соски напряглись и заострились, и почему-то сделалось тревожно-сладко на душе.
Лина выросла в среде, где девочки получают первый сексуальный опыт еще подростками, но придерживалась строгих правил и осуждала подобную распущенность. А сейчас, впервые в жизни, осознала опасную, но притягательную силу зова плоти.
Она отвернулась, надеясь, что молодой человек не заметил ее возбуждения, и, чтобы скрыть неловкость, торопливо буркнула:
— Пожалуй, я распакую вещи. Большое спасибо, что проводили и донесли чемодан… — Она помолчала. — А как вас зовут?
— Энтони, — чуть помедлив, ответил он. — А вас?
— Лина. Лина Нэвилл.
— А полностью Каролина?
— Не угадали. Вообще-то я Магдалина, но не люблю, когда меня так зовут. Слишком напыщенно…
Лина потянулась к чемодану, который казался до смешного неуместным в этой изысканной комнате, но Энтони, коснувшись ее руки, предложил:
— Не спешите разбирать вещи.
Лина отнюдь не возражала, хотя здравый смысл подсказывал, что не стоит идти на поводу у чувств и отправляться на прогулку с незнакомым в общем-то мужчиной. Однако в серых лучистых глазах Энтони было нечто столь притягательное, что отказать ему Лина не могла. Мужчины не впервые приглашали ее на прогулку, но она впервые сказала «да».
— С удовольствием! — с улыбкой согласилась она. — Мне переодеться?
Энтони покачал головой.
— Вы потрясающе выглядите. У вас есть ленточка или заколка для волос?
Кивнув, Лина полюбопытствовала:
— А зачем?
— Захватите, она вам понадобится, — загадочно ответил Энтони.
Зачем нужна лента для волос, Лина поняла, увидев в гараже — Энтони назвал его «старой конюшней» — небольшой спортивный ярко-красный автомобиль с открытым верхом. Выросшая в обстановке строгой экономии, она изумленно вытаращила глаза и выпалила первое, что пришло в голову:
— Как вы, студент, можете позволить себе такую машину?!
Похоже, Энтони удивила ее непосредственность.
— Это подарок к совершеннолетию, — объяснил он, распахивая перед ней дверцу. — От родителей.
— У вас щедрые родители! — прокомментировала Лина, забираясь в машину.
Сев за руль, он повернул ключ зажигания и ответил с ноткой непонятной Лине горечи:
— Да, они очень щедры. Впрочем, им не составляет труда покупать вещи.
— А что в этом плохого? — Лина украдкой бросила на него взгляд.
Не поворачивая головы, Энтони пожал плечами и не сразу ответил:
— Ничего плохого в этом нет. Просто, на мой взгляд, подарки не могут заменить живого общения.
— Пожалуй. А у меня с родителями проблемы совсем иного свойства. — Лина грустно улыбнулась, подумав: а есть ли на свете люди, довольные своими родителями, да и жизнью в целом?
— В таком случае, будем утешать друг друга, да? — сказал он с мягкой усмешкой, и от звука его бархатного голоса сердце Лины застучало быстрее.
Внезапно смутившись, она достала из кармана джинсов черную бархатную ленточку и начала собирать свои густые темно-рыжие волосы в «конский хвост». Не дай Бог Энтони заметит, как у нее вспыхнули щеки!
Машина понеслась по подъездной аллее, шурша шинами и выбрасывая из-под колес гравий, а Лина откинулась на спинку сиденья и приготовилась наслаждаться прогулкой.
Такие дни остаются в памяти навсегда — это был самый счастливый день в жизни Лины. Они приехали в местный паб и ели хлеб с хрустящей корочкой с толстыми ломтями деревенского сыра, запивая все ячменным пивом. А потом гуляли по парку. И разговаривали. Говорили без умолку обо всем на свете. Лина рассказала новому знакомому про дом, где выросла, про комнату, которую делила с сестрой, про скандальных соседей, про свою мечту стать хирургом…