Спустя три жизни
Шрифт:
Я достала черное, длинное платье и отправилась туда, где узнали меня служащие храма, по моему виду, всё поняв, и написали, всё что нужно, выразив соболезнования и свои сочувствия. Я села в уголок. И очень долго сидела там. Я плакала, слушала невероятной красоты песнопение, снова плакала, кто-то поил меня валерианой. На какие-то мгновения, мне казалось, что я закрываю глаза и кто-то обнимает меня своими крыльями и поднимает вверх. Чем больше я погружалась в церковное песнопение, тем выше я поднималась в невесомость. Без мыслей, без чувств, без эмоций.
Из дневника памяти.
Анечка,
Конечно нет – это плохая примета, – твердила я каждый день.
Я вышла из храма, в голове была невероятная мысль, что в день похорон, я безумно хочу одеть это платье, которое я так и не показала тебе. С такими мыслями, я не произвольно зашла в цветочный магазин.
Мысли и действия путались, если их можно было вообще назвать адекватными.
– Мне большой свадебный букет, – наконец-то вымолвила я. – Большой и красивый, украшенный белыми бусинами, похожими на огромный жемчуг.
Милая и улыбчивая продавщица уточнила, какое количество роз потребуется для букета и в какой день он необходим, и сама ли я его буду забирать?
– Вот на все деньги, что у меня есть, только количество цветов должно быть чётным, а заберу я завтра сама, сутра.
В это мгновение я прочитала в лице продавщицы сожаление к себе, её удивление ко всей происходящей ситуации, но я уже, подобно тени, выходила из цветочного магазина. Я долго бродила, по каким-то улочкам, в абсолютном неведении происходящего и мне лишь казалось, что земли нет, под ногами .
Все мечты, о домике у моря, все планы, все мысли, все желания и по-моему весь земной шар переворачивался с ног на голову, а ты где-то в середине этого шара, как в аквариуме рыба, у которой выкачали всю воду. Не хватает ни воздуха, ни сил, ни действий. Одно желание в голове, что я хочу пойти на прощальную церемонию в свадебном платье. Ведь он там будет, в свадебной рубашке и, непременно, такой же красивый.
Сейчас я уже не помню, кто отговорил меня от этой идеи, но спустя шесть лет, я сожалею, что не сделала этого. И не важно, чтобы подумали обо мне окружающие или близкие. Посчитали бы это аморальным или шутовым. Подумали, что я сошла сума или насмехаюсь. Жалею, что не выполнила ни своего, ни его желания.
Так как идею с платьем мою осуществить мне не дали, в прощальном зале я стояла в черном длинном платье, но с белым свадебным букетом, который я буду с теплом в душе вспоминать всегда. Дальнейшую церемонию я вспоминаю очень смутно, после которой мои близкие родственники увезли меня с сыном к себе в другой город. Где по дороге и сообщили мы маленькому Роме, обо всей произошедшей ситуации.
В голове висел только один вопрос. Почему? И за что мне всё это?
Через несколько дней мы с ним вернулись домой. Состояние навряд ли можно было назвать разумным. Но понимание того, что я осталась одна, с ребенком, без работы, фактически без жилья, потому, что в ближайшее время, пусть даже в течении полугода, мне нужно будет съезжать с квартиры, а на носу первое сентября и мне как-то нужно собрать сына в школу.
Сейчас, спустя годы, я четко понимаю, что в нашу жизнь люди приходят именно в определённый момент, в тот момент, когда начинается их роль в нашей судьбе. Они приходят не случайно. Благодаря, этим печальным событиям, я стала общаться с двумя женщинами, на тот момент они пережили страшные трагедии,
Шли дни, в голове был, одним словом бардак. Нужно было собирать сына в школу, решать что-то с работой и решать что-то с жильем. Денег не было просто ни на что. Но и руки не поднимались, чтобы начать что-то делать.
Организм требовал восстановления, переосмысления, перезагрузки или просто чтобы кто- то взял «флешку» твоей жизни и переформатировал её. Но это всего лишь небольшая доля чёрного юмора.
Шли дни. Сейчас я даже не могу вспомнить, что я делала в эти мгновения. Я без конца, при первой возможности мчалась на кладбище. Я плакала, рассказывала о том, что с нами происходит ежедневно, я брала в термосе чай и пила с ним его там, на лавочке и таскала ему его любимые пироги с соленым огурцом.
Из дневника памяти.
28 июля 2018 год.
Наступил день. День, к которому мы готовились. День, который должен был быть, одним из самых счастливых дней в нашей жизни. Утром, открыв шкаф и проведя руками по белому подолу платья, которому так и не суждено было одеться, я отправилась к Саньке. Нет, на удивление настроение было не на много, но лучше обычного. Я смеялась с ним. Рассказывала, какое должно было быть платье. Рассказывала, как нам с сыном приходится перестраивать планы. И это уже теперь не дом у моря в Крыму, куда так хотел уехать Санька, не собственный пруд и даже не просто те прежние вечера, когда каждый рассказывал, что произошло за день.
В этот день, мне показалось, что уже совсем неуместны гвоздики, которые совсем завяли от жаркого июльского солнца. Рассказав о той каше, а иначе это было назвать никак нельзя, я стала убирать цветы. Почему я решила написать про эти цветы? Это сыграло ещё одну роль в дальнейшем, что происходило со мной…
Кто-то, спустя несколько дней, стал говорить мне, что ни в коем случае нельзя было убирать со свежей могилы ничего до 40 дней. Эти суеверия (об этом позже), я думаю которые касались не только меня, хотя бы раз в жизни, изводили меня все последующие дни. Я ложилась спать с мыслями, что я сделала что-то не то. Что-то страшное и непоправимое, тем самым вводя себя в состоянии непроизвольной депрессии.
Спустя 20 дней, после всех трагических событий, мы поехали в Городецкий Феодоровский мужской монастырь, где умер сам Александр Невский. Именно по-этому и было принято решение поехать туда. Я помню своё состояние. Состояние, когда ты не понимаешь что с тобой происходит каждый день. Состояние, когда ты, в прямом смысле слова, просто начинаешь терять себя, окружающий мир, разум и просто начинаешь существовать. В голове только вертелось, что, убрав эти злосчастные гвоздики, я совершила что-то непоправимое в своей жизни. Горькие слёзы катились по щекам. Мгновеньями от них начинаешь задыхаться. Горький, огромный ком подкатывал к горлу и давил на легкие, солнечные сплетения, воздуха просто не хватало. Я стала выходить на улицу, когда навстречу мне входил высокий, преклонных лет монах.