Спустя тысячелетие(изд.1997)
Шрифт:
— Не хотят ли они до суда выяснить наш ли это, ребенок? — предположила Надя, и обратилась к одному из стражей: — Куда ведете нас, отважные?
— Пусть заткнется! Да-да, презренная! — грубо оборвал тот. — Такое бормотание. Да-да. Блеянье коз.
Стражи не воспринимали разговора, который тихо повели между собой Надя с Никитой.
— Мы скажем всю Правду. Докажем, что ребенок не наш.
— Легче остановить голодного льва, доказав ему, что он поцарапает антилопу, прыгая ей на шею.
— Мне казалось, чем примитивнее
— Да, у наших бородачей вид правдивый, если не праведный. Жаль, с палками. А дикие звери, те, конечно, не лгут.
— А люди? — многозначительно глядя на мужа, спросила Надя.
Тиран — всегда тиран, В какую б ни рядился тогу. Обман — всегда обман. Врачи им вылечить не могут.Знакомыми стихами Никита напомнил Наде и казнь матери Никитенка, и странное ее желание отдать ребенка Наде с Никитой, и охотно согласившегося на это ее мужа, философа с Землии…
Тогда Надя прочитала эти стихи Никите, вкладывая в них тайный смысл, а теперь он сам закончил их здесь, на Земле:
Напрасно мать спешит на казнь, Надежду лживую вселяя На «всепрощающий наказ», Тем гордость сына оскорбляя…Надя подумала тогда, на Землии: защищает ли Никита «ложь во спасение» или отвергает ее? Но не спросила его об этом, а перед возвращением на Землю, приняв ребенка, чисто по-женски решила этот вопрос. Никита молча принял ее решение.
Приближаясь теперь к былому храму «Креста и Добра», Надя подняла Никитенка на руки и передала Никите.
— Побудь у папы, — со значением произнесла она. Потом обратилась к Никите: — Не знаю, сколько нам еще жить… Надеюсь, ты понял тогда, почему на обратном пути все осталось между нами, как прежде?
— Понял, — твердо ответил Никита.
— Боюсь, вождь не поймет земных стихов.
— Не поцарапал бы лев антилопе шею, — заключил Никита, входя в храм.
Урун-Бурун важно развалился на троне, когда к нему ввели трех «преступных предков».
— Я буду говорить на вашем древнем, презренном языке, который изучать, чтобы познать всю вредность ваших знания, — начал Урун-Бурун. — А теперь намерен выяснить еще одно ваше преступление — похищение чужого ребенка с другая Земли.
— Мы не похитили, а взяли ребенка по
— Зачем этим недостойный родители избавляться от своей отпрыск?
— Мать его погубили злодеи. Отец же мальчика выполнил ее последнюю волю, — ответил за жену Никита.
— Как звать истинную мать?
— Лореллея.
— Отвратительное дикарское имя! — поморщился Урун-Бурун.
— Но оно принадлежало родной матери ребенка, — вставила Надя.
— Как может лгунья из числа «преступных предков» доказать что не лжет? — спросил вождь, сверля Надю своими маленькими, узко посаженными на заросшем лице глазками. — Бурундцы не знать ложь!
Майда обменялась с Надей быстрым тревожным взглядом. Но Надя, высоко держа голову с рассыпавшимися по спине огненными волосами, отвечала вождю с той же гордостью, с какой шла когда-то, подобно Жанне д’Арк, на костер:
— Очень просто, мудрый вождь племени бурундцев. Любая женщина вашего племени может убедиться, что я не могла родить ребенка, ибо не стала еще женщиной.
— Я подтверждаю это! — удивив Надю, вмешалась Майда.
Урун-Бурун расхохотался, и вся растительность на его лице встала дыбом.
— Ну не думал я, что вы, предки, такие жалкие хвастуны! Так кичились своя порочная цивилизация, а ты, презренный, не смог даже стать мужчина! Или он не выдержать и опровергать лгунью? Что ты сказать, получеловек? — с издевкой обратился к Никите вождь.
Тот весь побагровел, но сдержался и ответил спокойно:
— Скажу, что жена моя, произнеся чистую правду, не досказала лишь того, что в космическом полете нельзя иметь детей.
— Не лги, пришелец! Если бы вы не иметь в полете детей, с вами не оказаться бы там этот выродок, которого вы называть сыном. — Мы усыновили его.
— Но твоя жена, которая якобы не могла быть матерью, называла тебя его отцом.
— Называла.
— Так кому же ты помогать стать его матерью? Признаться, была ли она красивой или безобразной?
— Я всегда вместе с другими восхищался неповторимой ее красотой! — правдиво ответил Никита.
— И разве ты не мог?.. — теперь уже со скабрезной улыбкой спросил вождь, хвастливо добавив: — Я и сам в свое время…
— Мог, но…
— Что «но»? Почему краска стыда покрыть твое бесцветное лицо?
— От возмущения, вождь, ибо не оставил я ни на Земле, ни в другом месте Вселенной потомства, как и никто из моих спутников. И нельзя их считать вашими предками.
— Все равно! Вы — заложники своего времени. Да-да! И ответите за него! Нет-нет вам! — пролаял вождь.
— Но вы убедились, мудрый вождь, что мальчик не с Земли родом? — вмешалась Надя, метнув на Никиту благодарный взгляд.
— Великий вождь уже понял все и принял справедливое решение, — уверенно заявила вдруг Майда и не терпящим возражения тоном добавила: — Надеюсь, вождь позволит Майде взять мальчика?