Спутанные параллели
Шрифт:
– Если я сейчас промолчу, Ирина Петровна, то вы из меня сделаете последнюю шлюху!
Мысленно перекрестившись, спустила с поводка злость. Теперь с гражданкой Шпак разговаривала не семнадцатилетняя школьника Екатерина Радуга, а двадцатитрёхлетняя Тэру Нагосаки - сотрудница ЦКБ и озлобленная на весь мир детдомовка.
– Дрянь!
– Совершенно не педагогично взвизгнула женщина.
Женщина уже подняла руку, чтобы отвесить мне оплеуху, как дверь открылась, явив нашим взорам нервного Солариса и счастливую до неприличия Перепелину. Блонди буквально светилась
– Никита Олегович, как вы себя чувствуете?
– вполне искренне поинтересовалась русичка, безвольно опуская руку.
– Жить буду, Ирина Петровна, - криво усмехнулся молодой человек, и якобы совершенно случайно стал между мной и Шпак.
– Позвольте узнать, на каком основании вы оскорбляли мою подопечную?
– Она вас избила!
– снова взвыла тётка.
– Да за такое её в каталажку упечь надо!
– Не горячитесь, Ирина Петровна, - как можно мягче проворковал Соларис, а затем всего одной фразой добил всех присутствующих: - Я сам спровоцировал Радугу на недостойный поступок, поэтому вся ответственность лежит на мне!
Кажется, меня, Шпак и Лену можно было смело выносить и определять в палату экстренной терапии. Несчастный Черноморов ничего так и не понял, поэтому лишь переводил оторопевший взгляд с Ирины Петровны на Никиту, а затем и на меня. Геля... Ну, Гелечка была в своём репертуаре, и смотрела на Ворона с непередаваемой гаммой чувств, основной смысл которой сводился к одному: "Вот он, мальчиш-плохиш, воплоти!".
– Никита Олегович, за такое можно не только лишиться работы, но и попасть под суд!
– схватилась за сердце Перепелина, готовая в любой момент броситься на шею преподавателя, и оросить его горькими слезами.
– Знаю, - просто ответил этот засранец и повернулся ко мне.
– Катерина, я искренне прошу простить мой неблаговидный поступок!
Гордо вскинув подбородок (ладно уж, получил Ник уже за свой поступок сполна, но помучить его - святое), отвернулась к окну. Видимо, по очередному грандиозному плану Солариса я должна была радостно взвизгнуть и со словами: "Уважаемый Никита Олегович, почту за честь, если вы и в дальнейшем будете вытирать об меня ноги!", отбить десяток челобитных поклонов. Так спешу обрадовать - не на ту напали! Меня Данька так своим поведением выдрессировал, что впору принцессу Несмеяну в театре играть, а не пахать на благо закона и порядка!
Так и не дождавшись от меня хоть какой-то реакции, помимо откровенного игнора, Ворон тоже решил показать паскудный характер. Бухнувшись передо мной на колени, этот засранец, сцапал меня за руки и, проникновенно заглядывая в глаза, опечалено заворковал:
– Да, мой поступок сложно объяснить, и ещё сложнее понять... Но и ты, бестолочь, тоже хороша - решила использовать меня в своих целях.
О, как же я соскучилась за "бестолочью", кто бы знал! Именно оно, помноженное на предсмертные хрипы Шпак, и довольное хмыканье Гели, послужило неким катарсисом для меня.
Вырвав свои ладошки из рук Никиты, бросила полный ненависти
Заприметив мою персону, братцы-кролики неспешной трусцой порысили ко мне, но, наткнувшись на мою свирепую рожу, резко передумали подходить ближе, чем на метр. Наверное, они видели, как я уложила их обожаемого Солариса на лопатки...
– Ну, здравствуй, красавица, - нехорошо так оскалился Всадник, демонстрируя признаки агрессии.
– Зачем же ты, лапа, хорошего человека избила?
– Чтобы руки и язык не распускал, - дала честный ответ, исподлобья смотря на панков.
– Либо говори, чего надо, либо вали с дороги!
– Ты как со мной, шваль, разговариваешь?!
– раненым слоном взревел оскорблённый в лучших чувствах Артём.
Его глаза налились кровь, и я с сожалением поняла, что очередной драки не избежать. И если с Вороном я уповала на эффект неожиданности, то с ирокезированными друзьями сей фокус не проканает - они уже видели, как я дерусь, да и численный перевес на их стороне.
Став в боевую стойку, уже приготовилась защищаться и закрывать лицо от ударов, как слово взял молчащий до этого момента Андрей.
– Кать, я не хочу с тобой ссориться... Давай, просто сделаем вид, что у вас с Ником никаких разногласий не было, и продолжим общаться, как и раньше?
– Зачем?
– хором с красноволосым поинтересовалась, совершенно сбитая с толку.
– Нику хорошо с тобой, - задумчиво почесав переносицу, Савочкин добил меня следующей фразой: - Я впервые видел, как он искренне смеётся!
Только хотела высказаться по данному вопросу, как позади меня раздался звук открываемой двери и громкий голос Ирины Петровны, явно продолжающей начатый спор:
– А я говорю, отчислить её и не мучаться, ожидая, что же ещё откаблучит Радуга!
– Ирина Петровна, - усталый, но довольный голос Солариса, заставил меня испуганно подпрыгнуть и мысленно начать искать пути отступления, - мы уже обговорили это вопрос. И пришли к выводу, что я неудачно пошутил, а Катерина отреагировала в соответствии с тинейджерским апломбом!
– Ох, балуете вы её, Никита Олегович, - покровительственно рассмеялась Геля.
– Но мне это даже нравится...
– Неожиданно бабушка Машки замерла, а затем, резко повернувшись к вздрогнувшему директору, грозно пророкотала: - Ах, да, Олег Витальевич, мы же так и не обсудили смерть школьника - Арсения Лапушкина. Это первый вопрос на повестке дня. И второй момент - почему школьники могут свободно разгуливать по коридорам? Где обещанные камеры видеонаблюдения?
– Конечно, Ангелина Фёдоровна, я всё вам объясню...
– моментально залебезил Черноморов, явно понимая, что проштрафился по всем статьям.
– Но давайте сделаем это в кабинете! Никита Олегович, не могли бы вы присоединиться к нашему с Ангелиной Фёдоровной разговору? Ведь это именно вы нашли мальчика...