Спящая красавица. Смерть в бассейне
Шрифт:
— А кто это?
— Мать Тома Рассо. Элисон. Они звали ее Элли.
— Я не знала, что у Тома есть мать.
— Была. Как и у большинства людей, — заметил я. — Ее убили в Лос — Анджелесе весной сорок пятого. И у меня такое ощущение, что с этого — то и начались все ваши нынешние беды.
Элизабет опять взяла у меня карточку и стала рассматривать ее ближе к свету. На сей раз, возвращая ее, она посмотрела прямо мне в глаза и решительно заявила, что никогда не встречалась с этой женщиной. Но глаза ее глядели не столько на меня, сколько в открывшиеся
— В прошлый раз вы рассказывали мне о молодой женщине, явившейся к вам сюда с мальчиком вскоре после вашей женитьбы. Ваш муж тогда был, кажется, в море?
— Да, — слово прозвучало и как ответ, и как вопрос одновременно.
— Я решил, что, может, это и есть та женщина.
Я снова протянул ей фотографию. Она не сделала движения, чтобы взять ее.
— Нет, это не она. — Но потом вдруг добавила. — Даже если бы это и была она, какое отношение все это может иметь к Лорел?
— Это станет ясно, когда мы поймем, кто убил Элли Рассо.
— Вы подозреваете моего мужа?
— А вы?
— Нет, конечно. Я понятия не имела, что она умерла.
Но теперь она не могла отогнать от себя этот факт. Смерть отразилась в ее глазах. Элизабет провела меня в кабинет мужа и налила виски в два стакана. Она залпом опорожнила свой, а я решил погодить.
Виски вроде бы улучшило настроение Элизабет. Ее лицо стало обычного цвета. Но потайной мир, давший о себе знать во взгляде, менял очертания. Она не могла не говорить о нем.
— Какое отношение к нам имеет смерть Элли Рассо?
— Ее сын женился на вашей племяннице Лорел. Это во — первых.
— Это преступление? — осведомилась она каким — то ломким голосом.
— Нет, но, по — моему, это и не простое совпадение.
— Пожалуйста, объясните.
— Если бы я мог! Пока это всего — навсего смутное подозрение.
— А причастность моего мужа ко всему этому — еще одно смутное предположение?
— Не такое уж смутное.
Некоторое время она молчала, изучая и мое лицо, и оборот событий.
— Я понятия не имела, что Бен может быть как — то к этому причастен. Но что вы имели в виду, когда сказали, что подозрение не такое уж смутное?
— Если я попытаюсь объяснить, вы просто выставите меня из дома.
— Неужели я на такое способна?
— Думаю, что да. Так или иначе, вы сможете устроить мне сложную жизнь.
— Нет же, клянусь вам…
Я ей не верил. Сейчас у нее наступила реакция на вчерашний вечер, когда она выместила свои чувства на муже всеми доступными ей способами. Сегодня, напротив, она удалилась в Замок Брака, куда мне путь был закрыт. Она сказала:
— Вам достоверно известно, что Бен имел какое — то отношение к Элли Рассо?
— Нет, мне это не известно достоверно, и все же я полагаю, он был одним из тех, кто сыграл роковую роль в ее судьбе. Другим был Нельсон Бэгли.
— Первый раз слышу это имя.
— Он был посыльным на корабле вашего мужа. Когда корабль загорелся, он прыгнул за борт. И по внешне странному стечению обстоятельств сегодня
— Этот старичок, перемазанный дегтем?
— Он самый. Нельсон Бэгли.
— Какое отношение он имел к Элли Рассо?
— Он мог убить ее. Он мог видеть, как ее убили.
— Но теперь он сам умер.
— Вот именно.
— Он действительно плавал на «Ханаане»?
— Да.
Она глядела сквозь меня на тот причудливый город, что вырос в ее сознании.
— Если Бэгли обвиняли в убийстве этой женщины, значит, «Ханаан» был здесь. Когда это случилось?
— Да. Корабль стоял в Лонг — Биче. Насколько я понимаю, Элли Рассо была убита второго мая 1945 года. На следующий день «Ханаан» отплыл в море.
Я прочитал в ее мозгу мысль, непосредственно вытекавшую из той информации — тем более, что я сам подумал то же самое. Если «Ханаан» стоял в порту в ту ночь, его капитан был еще одним подозреваемым.
— Как она погибла?
Я рассказал Элизабет, что знал. Я рассказал ей, как Том провел в пустом доме несколько дней наедине с трупом матери. Я хотел, чтобы она осознала последствия того давнего убийства. Она помотала головой, словно желая выбросить из нее услышанное.
— Мой муж, конечно, не святой. Но он не способен на подобное. Я точно знаю, что он не убивал. Мы провели вместе его последний день на суше — вечер тоже.
— Вы уверены, что вас не подводит память?
— Вполне. Более того, я могу это подтвердить. В первый год женитьбы я вела дневник. Он сохранился.
Она извинилась и вышла. Я отхлебнул из стакана, почувствовав в сложившихся обстоятельствах легкие угрызения совести: как — никак я пил виски капитана. В кабинет вошла Элизабет. В руках у нее была маленькая книжечка на замочке в переплете из белой кожи, на котором золотыми буквами было вытиснено: «1945 год. Дневник». Она отомкнула замок ключиком, положила дневник на письменный стол мужа и раскрыла его на записи 2 мая.
Я стал читать, перегнувшись через се плечо.
«Сейчас полночь, милый дневник, я очень устала и очень счастлива. Машина только что увезла Бена на корабль. Мы провели прекрасный, спокойный день в Эль — Ранчо, и я впервые почувствовала себя действительно замужем. Мы предоставили наш дом Джеку и Мариан в их полное распоряжение — у Джека это тоже последний день! — и поехали к отцу. Он прекрасно ладит с Беном. Это добрый знак на будущее. Я показала Бену школу Ривер — Вэлли — когда — нибудь мы отправим туда наших собственных детей, а Бен рассказывал мне о своих морских приключениях. Я ощущала себя Дездемоной, слушающей своего Отелло. И я его простила (тихо, милый дневник, не будем обсуждать это). Я простила ему ту, что заявилась к нам в марте с мальчиком. Я снова почувствовала себя женщиной. Но теперь, когда Бен уехал, а я осталась совсем одна, мне немножко страшно, милый дневник. На Окинаве идет ужасная война, а «Ханаан“, похоже, отправился именно туда. Возвращайся домой живым, дорогой муж!»