Спящая красавица
Шрифт:
— Да, если можешь.
— Что ж, я еще не знаю... — сказала она, оценивающе разглядывая его. — Да, я думаю, ты очень мил. Ты умеешь развлекать? Ты вежлив? Обладаешь хорошими манерами?
Джеймс рассмеялся.
— Возможно — нет. У меня появились дурные привычки. — Он приподнял бровь. — Иногда я хожу голым.
Совершенно неожиданно Джеймс бросился к ней, обхватил ее за талию, поднял и закружил на руках.
— Где твоя пелерина? — спросил он.
— А где твое пальто?
— Забыл.
— Мы обойдемся моей пелериной.
— Прекрасно.
— Это был браслет, который я никак не мог тебе отдать. Ювелир обменял его, когда я добавил свои карманные часы и...
— Ты продал карманные часы?
— Да, и лошадь для экипажа.
— Лошадь?!
— Да-да, — подтвердил он так, словно об этом не стоило даже упоминать. — Видишь ли, я хотел предложить тебе нечто грандиозное, что-то, что выглядело бы столь же прекрасно для меня, как и ты сама.
— О, Джеймс, но в этом не было никакой необходимости... — пробормотала Николь.
В коробочке лежало широкое обручальное кольцо, которое украшали несколько бриллиантов величиной с горошину. Когда Николь перевела дух, она сказала:
— Джеймс, это глупо.
— Нет, — произнес он разочарованно. Она подняла на него испуганные глаза.
— Ты продал свою лошадь? — переспросила она.
— Но у тебя же их несколько. Мы запряжем твою лошадь в мой экипаж. Браки заключаются на небесах.
Сморщившись, он сказал:
— Николь, я должен был купить его для тебя. Я хочу, чтобы мы поженились сегодня. Я хочу, чтобы ты надела его и никогда больше не снимала.
Как выяснилось, не нашлось никого, кто поженил бы их в столь позднее время. Но зато они могли начать свой медовый месяц, что и не преминули сделать в ее экипаже по дороге домой, затем на пороге ее комнаты в лондонском доме, в том самом, куда он впервые пришел, чтобы спросить, как добиться ее расположения. Теперь это осталось далеко в прошлом.
Глава 24
Несмотря на замечательные дары фей — красоту, изящество, разум, мудрость, — принцесса преодолевает то, что должно было ее погубить, с помощью самого лучшего из подарков — стойкости.
Конечно, последовал скандал. Джеймса исключили из всевозможных комитетов, чуть было не бросили в тюрьму «за порчу университетского имущества» — за беспорядок, учиненный им среди образцов горных пород, привезенных с Африканского континента. Нет необходимости говорить, что Стокер так и не получил своего профессорского места.
В итоге он отказался от своих лекций — ему было трудно, почти невозможно чему-то учить студентов, отчасти из-за собственного безумия, отчасти
Для него наступило трудное время, но он не отчаивался. Они с Николь вели размеренную семейную жизнь, ритм которой устраивал их обоих. Перед самым Новым годом Николь нездоровилось. Они было подумали, что она заболела гриппом. Николь несколько дней не вставала, была слаба и раздражительна. У нее не было обычных женских недомоганий, и она еще посмеялась, уж не беременна ли. Затем все наладилось, но, к огромному удивлению молодоженов, это оказалось выкидышем.
Николь быстро поправилась. Джеймс был счастлив. Потеря ребенка заронила в его душе сомнение, смогут ли они вообще иметь детей. Но вскоре здоровый румянец вернулся на лицо Николь. Она продолжала рисовать, начала подыскивать замок, планировать дневные поездки. Тысяча восемьсот семьдесят седьмой год обещал быть тихим и спокойным.
Так и было до тех пор, пока в дверь их лондонского дома не постучал посыльный. Джеймс ожидал худшего, но оказалось, что это королева Виктория — правда, в довольно шокирующей форме — выказала ему свою признательность:
«Сэр Джеймс, Нас очень оскорбило Ваше недостойное поведение. Наши разногласия, однако, не умаляют Ваших заслуг. Вы человек чести, хотя я считаю, что природа обделила Вас здравым умом. Пожалуйста, примите прилагаемые документы, которые служат подтверждением нашей благодарности за Вашу службу нам. Королева Виктория».
Через три недели Николь с Джеймсом, измотанные и запыленные, стояли рядом с нагруженным экипажем, запряженным восьмеркой лошадей.
— Милорд, а вот и замок, — произнесла она шепотом.
Окна Бромвикского замка смотрели на них, как сотни глаз, готовых вот-вот проснуться. Их было три ряда, этих высоких окон, прикрытых сверху пирамидальными синими башенками, которые, в свою очередь, подчеркивали линию крыши, очень изящно украшенную несчетным количеством печных труб, венчавших центральную часть замка, которая заканчивалась величественным шпилем.
— Думал ли ты когда-нибудь, что она сделает что-либо подобное? — спросила Николь.
— Нет, — ответил Джеймс. — Хотя подожди: мы еще не видели, как там внутри. Может быть, все это шутка.
Но это была не шутка. Внутри они сняли покрывала и чехлы с высоких комодов, бархатных диванов и сундуков, наполненных серебром. Старое и роскошное жилье было достойно элегантного графа, пользующегося благосклонностью королевы. Умерший хозяин не оставил после себя потомков. Министерство внутренних дел искало их почти двадцать восемь лет.