Спящая кукла

Дивер Джеффри

Дэнс отметила в его пронизанном отчаянием голосе признаки выговора, характерного для выходцев из Юго-Восточной Азии – полуостров Монтерей привлекал людей со всего света. В данный момент Дэнс и Уотерс были одни. Майкл О'Нил просматривал данные криминологической экспертизы, полученные на месте преступления.

– Вы отвечали за ту часть тюрьмы, где находился Пелл? – спросила Дэнс.

– Да. – Здоровенный детина опустил плечи и подался вперед. «Ему уже далеко за пятьдесят», – подумала Кэтрин.

– Пелл говорил вам что-нибудь относительно

того, где он хотел бы оказаться?

– Нет, мэм. С тех пор как это случилось, я постоянно роюсь в памяти. Как только до меня дошло известие, я сразу стал вспоминать. Сел и начал перебирать в памяти все, что он говорил за последнюю неделю и раньше. Но так ничего и не вспомнил. Дэниэл вообще был мужик неразговорчивый. По крайней мере с нами, с надзирателями.

– Много ли времени он проводил в библиотеке?

– Очень, очень много, мэм. Читал постоянно.

– И можно узнать что?

– У нас такие записи не ведутся. И заключенным не разрешается выносить книги из библиотеки.

– Посетители к нему какие-нибудь приходили?

– За последний год никто.

– А телефонные звонки? Они регистрируются?

– Да, мэм. Но не записываются. – Он задумался. – Да и звонили ему не так часто, если не считать журналистов, желающих взять интервью. Он им никогда не отвечал. Один раз или дважды он беседовал с теткой. Других звонков не припомню.

– А компьютер, электронные письма?

– Заключенным запрещено ими пользоваться. Конечно, компьютеры у нас есть, для сотрудников. Они находятся в контрольной зоне. К соблюдению указанных правил мы относимся очень строго. Вы знаете, я думал о том, каким образом ему удалось установить связь с кем-то за пределами тюрьмы…

– И он, как вы понимаете, вне всяких сомнений, это сделал, – заметила Кэтрин.

– Верно. Только через какого-то вышедшего на свободу другого зэка. Именно их и нужно проверить.

– Я думала о такой возможности. И беседовала с вашим начальником. Она заявила, что за последний месяц на свободу было выпущено только двое заключенных, и надзирающие за ними сотрудники полиции утверждают, что у обоих на сегодняшнее утро имеется убедительное алиби. Хотя, конечно, они могли передать сообщение кому-то еще. Мы проверяем и такой вариант.

Дэнс обратила внимание на то, что Уотерс прибыл с пустыми руками, и спросила:

– Вам передали нашу просьбу о предоставлении содержимого его камеры на экспертизу?

Охранник мгновенно помрачнел и опустил голову, покачав ею.

– Да, мэм. Но камера пуста. В ней вообще ничего нет. И по-видимому, пуста уже на протяжении как минимум двух дней. – Он поднял голову и плотно сжал губы, так, словно упорно размышлял над чем-то, затем снова опустил глаза и произнес: – Я просто не понимаю.

– Чего вы не понимаете?

– Дело в том, что я работал в нескольких разных местах: в «Q», в Соледаде, в Ломпоке. Да и в полудюжине других. Мы учимся обращать внимание на определенные вещи. Видите ли, если намечается что-то

серьезное, камеры меняются. Начинают исчезать разные вещи. Иногда это возможные свидетельства того, что кто-то из заключенных собирается совершить побег, иногда свидетельства какого-то другого нарушения правил, которое он хотел от нас скрыть. Ведь он прекрасно понимает, что впоследствии мы пройдемся по его камере с микроскопом.

– Однако в случае с Пеллом, как вы полагаете, все произошло совсем по-другому: он ничего не выбрасывал?

– Из «Капитолы» никто никогда не совершал побега. Побег оттуда просто невозможен. За заключенными ведется постоянное пристальное наблюдение, так что практически невозможно, чтобы один заключенный напал на другого и, предположим, убил его. – Лицо охранника побагровело. – Мне самому следовало быть внимательнее. Если бы это происходило в Ломпоке, я бы сразу понял, что дело неладно. – Он протер глаза. – В общем, я облажался.

– Ну знаете, вы слишком строги к себе, – возразила Дэнс. – Надо быть невероятно проницательным, чтобы по способу уборки в камере сделать вывод о готовящемся побеге.

Охранник пожал плечами, внимательно рассматривая свои ногти. На одном из его пальцев Кэтрин заметил след от обручального кольца. Она подумала, что он не носит его не потому, что когда-то уличил жену в неверности, а просто потому, что на службе это не очень удобно. Наверное, если ты постоянно вращаешься среди опасных преступников, не стоит искушать их дорогими вещами.

– Создается впечатление, что у вас очень большой опыт работы в исправительных учреждениях.

– Да, я довольно давно в них работаю. Сразу после армии. – Он провел рукой по волосам, улыбаясь. – Иногда кажется, что я в тюрьмах уже целую вечность. А иногда, что только вчера пришел. Мне до пенсии всего два года осталось. Не поверите, но я буду скучать.

Старик немного расслабился, почувствовав, что никто не обвиняет его в неспособности предупредить побег.

Кэтрин спросила о семье, о том, где он живет. Да, он женат, в доказательство охранник со смехом поднял левую руку. Она не ошиблась в своем выводе относительно обручального кольца. У них с женой двое детей. Оба скоро будут учиться в колледже, сообщил он с гордостью.

Однако пока они так свободно и дружелюбно беседовали, в душе Кэтрин росла тревога. Она вдруг поняла, что столкнулась еще с одной непредвиденной проблемой.

Тони Уотерс ей лгал.

Часто ложь проходит незамеченной просто потому, что человек, которому лгут, не ожидает, что его могут обмануть. Дэнс попросила Уотерса всего лишь предоставить ей информацию по Дэниэлу Пеллу, поэтому разговор велся не в режиме допроса. Если бы Уотерс был подозреваемым или враждебно настроенным свидетелем, она стала бы искать признаки стресса в его поведении и ответах, а затем начала бы углубляться в стрессогенные темы, пока охранник не сознался бы во лжи и в конце концов не сказал правду.