Спящая жертвенница или история наступления конца света

Князева Анна Олеговна

Добрыня хоть и беспокоился за Виолетту ввиду того, что он увидел воочию противоестественные смерти людей и логически утвердил для себя существование инопланетной системы, контролирующей человечество Земли, он решил разобраться в механизме её функционирования, как минимум эмоционально психически. Он брёл по улице, размышляя об этом и никак не мог разобраться. Однако он знал одно – у него стирается искусственно память, это не естественные провалы, к тому он помнил, но не мог никак почувствовать, что помнит, словно психически воспроизведение отказывало, но помнило тело и что-то в его составе, а также окружающая среда неизбежно напоминала все, что он забыл, включая само понимание этого факта. Это Добрыня понимал точно – мир в бешенстве, природа в бешенстве, реальность в бешенстве, все отдавало невиданной злобой и хоть Добрыня не понимал устройство системы, он разделял эту злобу. Это была не та садистская злоба, это была обоснованная, природная естественная и глубинная злоба, исходящая из забытых корней естественного в которой метались ошмётки злости. Цепляющееся за своё существование обглоданных ошмётков человеческих существ, а точнее памяти об их существовании – их души и ошмётки естественного духа. Добрыня очень опечален был этой злобой, но понимал её естественность, понимал, что это именно природа помнит и злится, жаждет истребления причины появления этого в себе, а точнее нарушения целостности её памяти о живых существах. Этот нюанс он очень глубоко понимал. Так как не мог не понять, будучи нормальным человеком, что будь это естественным для природы он бы просто не испытывал этой злобы и воспринимал так же

естественно, как зубную боль, хоть и с недовольством, но ведь это есть – злоба проявляется и появляется, а значит есть и причина. За этой злобой что-то стоит, какая-то правда, по-видимому связанная с этими смертями от неведомого устройства инопланетной системы, а иначе откуда все это? Агрессия – это же тоже естественная реакция на что-то, но злоба то – это что? Откуда это? Это однозначно в корне агрессия, но разница то в агониальной боли, в сверхвысокой степени опасности, в стабильности тенденции проявления. Добрыню осенило: «Они уже давно с нами это делают. Чёрт бы меня побрал!»

Внезапно мимо него прошёл мужчина в белом пиджаке и синих штанах с короткими чёрными волосами, стандартной внешности, но смуглый. Он посмотрел на Добрыню и сказал ему странную фразу:

– Береги голову!

Вдруг послышался громкий треск.

– Ну вот, что же ты такое натворил, что это происходит?

– Сдаётся мне, что вы мне даже имени не назвали, а уже меня запугиваете.

– Я Ильнур. В чём суть – ты зачем в трубу лезешь? Потом не вылезешь же.

– Я не полезу! Сам полезай!

– Ну уж нет! Ни за какие коврижки! Ты уже это сделал.

– Пусть полезешь ты, Ильнур! Ты же это заметил.

Тут мимо проходящий мужчина в белой рубахе с бабочкой, синем пиджаке, толстоватый и усатый тоже влез в случайно услышанный диалог:

– Эй, Ильнур! Слушай! Слышишь? Хозяин-барин велит тебе лезть!

Мужчина не понимал искренне, как он напугал несчастного Ильнура этой шуткой и просто прошёл мимо них дальше себе.

– Ах вот оно что! – сказал про себя Добрыня. – Значит, лезть приходится все-таки Ильнуру? Значит им не известно пока о том. Что я исследую этот вопрос, а то меня бы тоже что-нибудь жахнуло. Видно они сочли у меня это навязчивыми, случайными мыслями и значения не придали, это хорошо. Все на него свалили! Я бы ни за что не согласился быть на его месте. Обстоятельства, конечно, не сахар, но и опасность из-за них не так велика, ввиду недавнего инцидента в ближайшее время особо сильно не размахнутся, а я их все лягнуть легонько, да сумею!

Добрыня решил не болтать больше лишнего, ввиду недавнего разговора. Прогулка закончена, он отправился домой, ведь уже середина вечера. Пока он шёл он вспомнил, что Виолетта ему рассказывала о танце дома, когда за ней пришли убийцы и подумал: «А я смогу что-то подобное им провернуть в качестве привета? Однако это опасно, как мне людей не зацепить? Ведь они посреднически могут их использовать для расправы. Как же мне быть? Точно! Я буду прямо понимать, осознавать и даже просто так целиться в них туда, а не на Землю, кто бы что не натворил, чтобы этот мир сам убил того, кто инициирует издевательства и этот ужас. Я же не могу знать, кто инициирует там эти убийства и так, чтобы виновные из-за меня не умерли. К тому же не факт, что их убьёт, но хотя бы даст причину это остановить, если они вообще в рассудке, как люди. Однако интересно даже, какую цену я заплачу за это? А, хотя… Какая разница, если они меня все равно в такое же мясо потом измолотят?»

Добрыня все же ощущал некую беспомощность просто из-за того, что не мог сам прилететь туда, где находятся эти подобия живого и просто их уничижить в бою, а не колдовством. Однако, как говорится реальность есть реальность – космических технологий нет, значит надо использовать природное причинно-следственное отторжение или создать его в процессе общения, так как в реальности чужая память о существовании из мира без технологического уничтожения души невозможна, как невозможно и её усвоение организмом. Максимум – будет небольшое изменение генотипа, психическая временная смутица, но это если бы Добрыня делал это просто так, а тут инициация извне и природа даже сама инициирует колдовство, как естественный механизм защиты человека и себя как таковой, так как человек тоже часть природы.

Внезапно настроение Добрыни даже улучшилось, у него появилась какая-то надежда, жажда любви, жажда славы и успеха, он принял чёткое решение сражаться до последнего с этим фарсом, учреждённым ради мясничества и энергетической наркомании, что всегда сопровождалось конспирацией всех и каждого, кто об этом узнал, что по иронии лишь подтверждало, что это не выдумка. Несомненно, люди обрадовались бы, если бы поняли, что, если возможность противостояния и выживания в этих условиях, а также изменения чего-то в их обыденном существовании, которое они постоянно скрашивают лишь тем, что считают пустыми иллюзиями и отвергают это. Мечта Добрыни же была вернуть Виолетту, но он знал – пути назад больше нет, лишь пустота и в голове, и в мыслях от тоски, которая поглощала его существование просто от того, что он действительно не мог это осуществить. Однако, что его тревожило, так это то, почему люди идут на тяжкие агрессивные действия, как тот насильник, почему имеет все же место быть суицид и смерти в коме, во сне, от эпилепсии и даже практически просто так, без причины. Почему это происходит, если человек в это не поверил? Добрыня вновь нашёл ответ – видимо сам человек пожелал умереть во благо выживания остальных о обеспечил им более сильные условия и обстоятельства эволюции, что эмоционально-психический, сопряжённый с рядом основ генетического существования живых организмов природный закон, защищающий все живое от коллективного вымирания и он безусловно не оспорим. Эта мысль дала Добрыне какую-то неведомую надежду и успокоила относительно проявления кошмара, который ин увидел в этих обстоятельствах. Тем не менее он понимал, что как бы его за это из-за предрассудков не презирало общество, он все равно не отвертится от его ответственности. Ведь он станет тем, кто начал отчасти это противостояние сознательно, просто не сумев смириться с существованием этого. Просто отказавшись сдаться и умереть по программе, просто выбрав жизнь, а не смерть. И что его пугало больше всего – цель всех этих издевательств он ощущал только в одном – истребить именно физически, вызвав суицид или любое агрессивное состояние у человека. И он понял сразу, что природа и мир поступила бы проще, эти ограничения явно из-за сопротивления природы, которая беспомощна оградить от этого ради соблюдения собственных законов, потому это явно технология. Зверская технология, цель которой измотать психически в трассовом состоянии и довести до суицида, при отсутствии условий для проявления болезней. При этом Добрыня так же проанализировал, что ограничено время убийства, так как ещё нужно усвоить ДНК убитого, а если человек выжил дольше, то все – выветривается все то, что должно было быть телом усвоено и ничего уже не сделать. Только мстить выжившему, конспирируя его психически за то, что отказался умирать во имя Бога, еретик поганый. Добрыня от этой мысли вновь вспомнил ту злобу всех убитых людей и опять проникся. И перед дверь своего дома он и решил поколдовать:

– Я вот сейчас открою дверь. С учётом того, что я узнал – вся наша жизнь сплошное колдовство, потому что неизбежно общение и контакт со свей ретроспективой и перспективой нашего мира, жизни и природы, включая все, что мы создали технологически. И что это значит? Я открываю дверь и этим мешаю всем убийцам и богам спокойно жить, потому что из-за этого все люди получат возможность им противостоять тоже, открыв какую-нибудь дверь, так как тоже это поймут, как-угодно.

Войдя в квартиру Добрыню мучил дикий жуткий ужас, словно сейчас его мозги перемолотят в фарш, и он действительно ощутил мигрень. Добрыня сел на кресло просунул ногу подальше в камин и стал ждать. Наконец он услышал сзади себя над макушкой головы какой-то механический звук. Словно электричество небольшой мощи сквозь гравитационные уплотнения, отражаясь от них бьёт его в нейронные сети. Он повернул голову наверх и увидел действительно серебристо-прозрачный шарик от которого отталкивались

звуковые волны и даже приблизительно он ощущал, по какому участку его мозга это ударяет. Он сначала был полон сомнений, потому что опять же все в 3D, но потом опомнился: «А зачем им вообще мне это показывать? Видно это… Что же мне сейчас об этом рассказывает? Добрыня не понимал». Тем не менее он понял, что-то он увидел лишь объяснение, а сам процесс, хоть и незрим, он есть, и он не прекращается. Значит ли это, что если человек увидел это или ощутил как угодно, то он уже что-то об этом знает? Внезапно в камине без огня что-то заскреблось и зашуршало в дымоходе, Добрыня не стал даже выяснять, что там такое и решил покинуть квартиру, вернувшись назад лишь ночью. Ночью он планировал увидеть, действительно ли общество равноправно контролируют, и никто не замечает, а также попытаться воспринять, что именно внушается людям и с какой целью.

Евгений мучился чувством вины, пронзавшим его солнечное сплетение, словно дрель и ощущая при этом собственную беспомощность, он не мог избавиться от ощущения, что он повинен в кончине Веры. Тем не менее он чётко решил выяснить недавние обстоятельства, которые ему стали известны. В квартиру какой-то женщины долбились три человека, и все умерли от сердца прямо возле порога, но в причастности женщины доказательств у полиции не нашлось. Он предположил, что смерти на предприятии в местной парковой зоне так же имеют с этим связь и решил выяснить обстоятельства. Он шёл по паковой аллее среди зловещих, свежих и чистых зелёных деревьев, словно по заколдованному лесу, отвевавшему светлым мраком, страхом и немой злобой, по настоящему страшной из которой словно был слышен тонкий крик немых страданий, агонии и окончательной потери своего существования, при том даже не в силах сделать что-то против – просто распад, просто исчезновение, просто так, потому что нет условий существования, просто потому что существование имеет место быть в парадоксальных условиях. Добрыня осознавал, что он видит память мира о чьей-то агонии, ощущает отчасти, а если это так, если ли это воплощение зла? Если ли идеал добра. Которым уничтожают все живое, заставляя стремиться к беззащитности и слабости душевно, делая пригодным в качестве питательной энергии? Это как боль в спине, если такая проблема, да убьёт рано или поздно, но выживать все равно приходится. Добрыня пришёл именно к такому выводу, пока размышлял по пути – в конце концов, смысл из-за дефектов в спине умирать сразу? А его нет, все что мучает просто травля, просто иллюзия, возможно даже помогающая выживанию. Так и здесь – как не пугает все это, как не искушает убить все, что мешает, а правда есть правда – этим наверняка, как и в России владеют единицы просветлённых, которые так же и тех, кто с ними на одной планете живёт потребляют и все-все уходит только им, а они развлекаются и пишут все программы потребления мяса и магических сил, держа стаи святых и марионеток по всей галактике и уничтожают в агонии, продлевая состояние бессмертного замкнутого цикла. Все расширяя и сужая туда-сюда этот замкнутый круг чужой памятью души, испытывая при этом ощущения блаженства перерождения, но не агонию возрождения, которая естественное сопротивление этого мира и всего что в нём есть, против этого противоестественного мясничества, потому что душу выжимают, а кровью даже закрепить не соизволили съеденное. Почему? Добрыня рассмеялся – не могут, телепорты не смогли закончить, потому что самое зло в их понимании им в этом отказало, как видно. Добрыня вновь рассмеялся, от осознания иронии эти обстоятельств. Да он там не жил, его там не было, он мог считать это мечтой, но просто знал, что эти обстоятельства реальны и ему этого было достаточно. Они не могут выпить кровь на расстоянии! Вот почему у них отторжение усвоения без суицида человека! Как же все значит просто! Вся жизнь сплошное колдовство, срок убийства ограничен, а значит надо ли вообще бояться? Да просто остаться в живых достаточно! Вот ирония, вот ирония! Но все же люди не все это понимают, он осознавал и продолжил путь, переходя мимо обрыва, где ранее первой раскрыла их марионеток Виолетта. Добрыня осмыслил так роковой ход этих обстоятельств, что, если он не разберётся в работе системы, то ничто его уже не спасёт. Приближение смерти, ослабление и измот своего существа он все же ощущал. Он понимал, что выживать теперь в муках до последней капли крови он просто обязан, просто чтобы побольше этих зверей погибло, хоть они и являлись в его представлении доселе бессмертными Богами.

Ощущая агонию, мучимый унижением как психически, так и физически, но все же державшийся за свою человечность и рассудок Добрыня добрался до этого промышленного здания и зашёл внутрь. В этот момент ему психически, чтобы добавить унижение и вызвать сумасшествие куда глубоко внушили прямо образ: «Член входит в матку», но Добрыня понимал, поддерживаемый естественной природой: «Это не я пошлый, это система искажает психическое восприятие и мышление. Я за это не буду и не должен быть наказан. Это непроизвольная реакция на этот садизм. Я не такой». Внутри промышленного здания он увидел много столов с фотографиями пятерых мужчин, видимо именно они пытались убить Виолетту и погибли в процессе техно-ритуала.

– А вот и на месте я. Надо рассмотреть, как выглядели погибшие! – сказал он про себя и изо всех сил пнул один из столов ногой, узнав на фотографии мужчину, который был среди полицейских, приехавших в день изнасилования покойной Виолетты.

Осматривая остальных, он подумал: «Спрос и предложение. Спрос и предложение. Хм, обычно людей за деньги оружием убивают, раз уж хотя бы на одной планете, а тут на тебе! Мужики женщин за идею колдовством гасят! Вот умора, не могу! Остановите Землю. Я сойду. Хотя колдовство ли это? Может… Точно! – он ещё повнимательней осмотрел фотографию полуседого мужчины лет 53 в костюме и его осенило – Точно! Когда их марионетки проводят ритуал, а обязательно именно ритуал, так как обыденные вещи исказят цель воздействия, из их мозга направляется сигнал в пространство и информационно он внушается с этой же записью мысли цели сообщения, как глубоко-матричная установка, но при том – технологически ограниченная задачами, при отказе от которых человека убивает система через множество пространственных фиксаторов его передвижения и генетической особенности, информация о которой фиксируется природно в определённых нейронных участках и там ими психически подменяется, но в реальности генетическая память глубже, а там лишь информация о движении и ретроспективе существования, которая не так значима на самом деле, потому что любое вмешательство в этот участок памяти природа исправляет в соответствии с реальной историей развития и жизни, мы её не видим, мы лишь вспоминаем и формируем её. Так же будучи искалеченной, она не передаётся наследственно, та как многие психически больные рожают детей с устойчивостью. Здоровых и красивых из-за того, то природа отторгает исполнение, но учитывает угрозу для человека генетической мутацией. Но и это системой учтено, при адаптации человека он способен бороться и другие люди так же без сумасшествия мутируют, потому человек истребляется, считаясь злом, опасным для общества, его доводят всю жизнь технологически из-за того, что его мать была конспирирована сумасшествием, а человек нормальный, здоровый и мать тоже, просто это на самом деле контроль адаптации мяса в стойле скота. Тем не менее, если так не совершить суицид, тут действительно подвиг, я смогу ли выдержать?» Одно Добрыня понял точно – они боятся коллективного знания о системе и их технологии, так как пойдёт массовое психическое уничтожение людей на их планете системой по нулевому ключу создателя технологии, который это предвидел ещё века назад и был убит в жестоких пытках, он сделал это не только для людей, но и для всех, кто будет этим дискредитироваться. Название этого ключа «Правило последней записи», которое защищает любого человека, прошедшего последнюю программу несправедливой смерти независимо от её содержания. При выживании человек освобождается от пут системы и это правило нерушимо, потому что иначе вся программа функционирования остальных ключей контроля уничтожается ИИ и рушится «Бытие Бога», что лишает хищников рычагов контроля над мясом и пресекает возможность «Сбора урожая» с живых людей, потому что рычаги больше нечем будет имитировать в нервной системе. «Видимо, все-таки, есть жизнь после смерти» – подумал Добрыня и отправился обратно, чтобы переварить полученную информацию и разобраться, как это остановить. А из-за поглощения людей все меньше оставалось в этом мире…

Конец ознакомительного фрагмента.