Спящая

Резанова Наталья Владимировна

Жан был уверен, что независимо от ужасов, их ожидают завесы паутины и вековой слой пыли. Но странно – ничего этого не было. А также запаха сырости и тлена, какой всегда стоит в нежилом доме. Хотя – почему же нежилом? Солнце, ворвавшееся сквозь открытый дверной проем, высветило фугуру человека, лежавшего на лавке.

Это был воин в вооружении, давно позабытом по обе стороны границы. Вместо покрывала

он был укрыт прямоугольным деревянным щитом, из-под которого виднелись ноги в чем-то наподобие кожаных лаптей. Руки, сложенные поверх щита, были в кольчужных рукавицах. На голове красовался круглый шлем без забрала, увенчанный турьими рогами.

– Ну вот, – саркастически произнес принц, – что с пивохлебов взять? Назвать избу дворцом – это я еще могу понять. Но спутать этого с принцессой?

Он подошел поближе к распростертому на лавке телу. Нагнулся, всмотрелся. Что-то изменилось в его лице.

– Ну-ка, выйди, – отрывисто приказал он.

Жан послушно поплелся к выходу.

– И дверь закрой! – донеслось до него. – И не входи, пока я не велю.

Жан выполнил и этот приказ.

Притворив за собой дверь, он уселся на землю, привалился к прогретым солнцем бревнам. Ему хотелось спать. Но вместо того, чтобы уснуть, он старался вспомнить то, что ускользало от него в предшествующие дни и ночи… историю, которую он некогда слышал от своего отца, а тот – от своего отца, а тот – от своего.

Историю, которую он старался забыть, как и все, что было в те времена, когда его звали Йоханом, а отец его служил королевским лесничим… до того дня, когда его призвала к себе королева и приказала отвести в лес ее падчерицу и там убить. Потом отца повесили. Люди говорили – пожалел, отпустил. А Йохан бежал из разоренного дома, но успел накрепко усвоить – вот что бывает, когда не выполняешь приказов.

Однако история была совсем, совсем про другое…

Раздался страшный грохот. Казалось, будто изба ходит ходуном, а крыша готова окончательно провалиться внутрь. Жан вскочил на ноги, подняв с земли топор – и замер в нерешительности. Господин Дезире запретил ему входить без приказа. Некоторое время он топтался на месте, прислушиваясь к треску, звону и хрипению, которые слышались изнутри.

Затем дверь снова распахнулась.

На пороге стояла коренастая женщина в ржавой кольчуге. Ее желтые сальные волосы падали до пояса. В руке она сжимала принцеву шпагу.

Устремив на Жана злые голубые глаза, она разразилась длинной фразой. Некоторые слова в ней напоминали родной язык Жана, но большинство были совсем непонятны. Вроде бы тот язык – и все же совсем другой. Или все-таки тот? Одно было ясно – женщина гневается. При каждом движении с ее кольчуги сыпались кольца, а ветхая рубаха разъезжалась, и это заставляло ее яриться все больше. Перехватив шпагу, она сломала ее об колено, и направилась к Жану. Прежде, чем он успел сообразить, что она хочет сделать, женщина вырвала у него из рук топор и взмахнула им. Жан отшатнулся, однако, видимо, у женщины не было враждебных намерений. Взвесив топор в руке, она довольно ухмыльнулась и поспешила обратно в избу.

Вернулась она оттуда с охапкой одежды, в которой Жан с ужасом узнал батистовую рубашку, бархатные кюлоты и камзол, а также сапоги из тонкой юфти, принадлежавшие принцу. Швырнув все это на траву, она без стеснения стащила с себя собственные обноски и принялась переодеваться, безжалостно разрывая то, что не подходило по размеру. Закончив с этой процедурой, она нахлобучила на голову свой дурацкий рогатый шлем и хозяйской походкой, положив на плечо топор, направилась к лошадям. Кровный конь принца шарахнулся от нее – он не признавал никого, кроме хозяина. Женщина расхохоталась и ухватила повод. Жеребец рванулся, пытаясь встать на дыбы, но не сумел.

Пользуясь тем, что внимание желтоволосой отвлечено, Жан подкрался к двери и заглянул внутрь. Ненадолго. Но и одного взгляда на принца, свисающего с балки на собственной портупее, было достаточно, чтобы все вспомнить. И все понять.

Желтоволосая взгромоздилась в седло, саданув бедного коня кулаком между ушами. Пристально глянула в небо, как будто ожидала там нечто увидеть. Но не увидела. Вытерла нос рукавом, тряхнула сальными космами, свисающими из-под рогатого шлема, и гаркнула:

– Comm, thrael!

– Да, фрекен Брюнхильд, – послушно отозвался Йохан.