Спящее золото. Книга 1: Сокровища Севера
Шрифт:
«Как в Хель!» – успел подумать Скъельд, тщетно пытаясь разглядеть внизу хоть что-нибудь. Судя по звуку падавших обрубков, спускаться предстояло полтора-два человеческих роста. Дна не было видно, но Скъельд уже представлял, как встанет ногами на золото…
И вдруг чья-то сильная рука вцепилась в щиколотку и стиснула с силой и крепостью камня.
Животный порыв ужаса оказался сильнее воли и выдержки воина. С диким воплем Скъельд рванулся вверх.
К чести обоих братьев, услышав крик, они не разжали руки, а дружно рванули веревку к себе. С размаху Скъельд ударился головой о последнее бревно, бешено задрыгал ногами,
Вырвав из-за пояса пешню, Скъельд попытался было отмахнуться вслепую, но попал себе по ноге и выпустил рукоять. Пешня упала в темноту, с гулом ударилась обо что-то твердое.
Цепкие пальцы разжались, и Скъельд взвился наверх, как дух павшего воина в объятиях валькирии. Не успев заметить как, он пролетел через колодец и упал на край, между Гейром и Ярниром; бросив веревку, они схватили брата за плечи и потянули прочь от ямы.
Вот поэтому раскапывать курганы ходят с братьями, а не с рабами.
Лежа на земле, Скъельд жадно дышал и подрыгивал ногами – то ли пытался бежать, то ли хотел убедиться, что его больше не держат. Гейр и Ярнир сидя отползали от ямы, словно забыв, как ходят. Бледные, с крепко стиснутыми челюстями, они только таращили глаза, из которых лился ужас. Оба хотели спросить, что там случилось, но не могли открыть рта из опасения выпустить низменный вопль.
Скъельд попытался встать на ноги. И вдруг внизу, в колодце, послышался звук, от которого у братьев заледенели жилы: шорох земли. Этот, житель могилы, сам лез вверх!
– А-а-а! – первым заорал Ярнир, взвился, как будто курган его подбросил, и широченными прыжками кинулся вниз по склону.
Будто разбуженные его криком, Скъельд и Гейр, который от страха вовсе лишился голоса, вскочили и побежали следом. В ногах вдруг вскипели такие силы, что можно было мчаться отсюда и до моря, не останавливаясь. Четыре коня стремительно неслись прочь, и только хвосты вились по ветру.
Когда братья достигли подножия кургана, земля вдруг содрогнулась. Не удержавшись на ногах, все четверо рухнули на вереск. Изо всех сил упираясь руками, Гейр пытался встать и не мог: земля не пускала его. Кривясь от отчаяния, он обернулся: над ямой показалось что-то длинное, ветвистое, стоящее торчком… Как оленьи рога. Так это правда! Все, до последнего слова, что говорили о Старом Олене! Вот только им, сыновьям Кольбьерна, уже не придется об этом рассказывать!
Показалась голова – олений череп с рогами, с пустыми провалами глаз и черным оскалом зубов. Она дрожала, то скрываясь, то опять показываясь, виднелись обломанные кончики рогов, темные, набитые землей трещины в кости черепа… Мертвец лез вверх, срывался под своей непомерной тяжестью, но снова упрямо карабкался. Зловоние усилилось, а может, у Гейра просто остановилось сердце.
– Огня! – прохрипел где-то рядом искаженный до неузнаваемости голос Скъельда. – Огня!
Гейр, все еще бесполезно силясь встать, обернулся к кострищу. Оно было серым и холодным. Доползти до него, выбить искру, раздуть – тогда, может быть, могильный житель не посмеет…
Отчаянным усилием Гейр передвинул
И вдруг над серым кругом золы мелькнул крошечный язычок пламени. Он словно вырос из-под земли, как травинка, высунувшая головку навстречу весне. Огненная травинка быстро росла, превратилась в листочек, а потом вдруг вспыхнуло ослепительно золотое облако. Гейр зажмурился, но тут же открыл глаза, полный ужаса и восторга перед посланным богами спасением.
Пламенное облако сложилось в силуэт зверя. Лисица с острой треугольной мордочкой и настороженными ушами стояла над серым кругом золы, и мех ее колебался, как под сильным ветром, по нему перебегали искры, и сами очертания тела были неровными, дрожащими и переменчивыми. Сверкнули золотые глаза, над спиной зверя взвился торчком стоящий хвост. Зачарованный, Гейр смотрел на лисицу, а она переступала лапами, колебалась, то припадала к земле, то приподнималась, как будто танцевала таинственный священный танец. И с каждым новым движением она росла, делалась все больше.
Вот сияние стало совсем ярким, так что заболели глаза. Вместо одного хвоста над спиной зверя вдруг заплясали три. Три пламенных, пушистых, пышных хвоста колебались, как языки пламени, Гейр слышал гул и свист сильного огня, по лицу катились волны жара, шевелились волосы. Лисица выбросила еще одну вспышку света, и три хвоста превратились в шесть. Потом их стало еще больше, Гейр уже не мог сосчитать. Целый пучок, целый куст пламенных хвостов плясал над спиной лисицы, и каждый жил своей жизнью, как стебельки цветов, выросших из одного корня.
Золотые глаза огненного духа были устремлены на вершину кургана. Он просто смотрел, но взгляд этот жег, как молния. Вот лиса вспыхнула в последний раз, припала к земле, подскочила и снова припала. И исчезла, провалилась.
Гейр обернулся. Земля так же громоздилась кучами над ямой на вершине кургана, но рогатая голова мертвого оленя исчезла.
Погода с утра была гадкая, самая троллиная, – дул ветер и моросил мелкий холодный дождь. Выходить из дома не хотелось, женщины устроились с рукодельем, дети и хирдманы грелись возле разведенного огня и развлекались кто как умел. Работники вздыхали: до начала жатвы оставались считанные дни, а гнуться в поле под дождем – совсем мало радости.
Вигмар сидел у очага в большом покое хозяйского дома, когда явилась Эльдис.
– Вигмар! – по-детски, просительно протянула она, дергая брата за рукав.
– Не мешай! – Вигмар не отрывал глаз от тавлейной доски*. – Видишь, сейчас я обыграю Хамаля, и сразу наступит весна!
Девушка фыркнула – обыграть Хамаля Вигмар давно мечтал.
– Но уже скоро стемнеет! – несчастным голосом протянула она.
– Ну и что? – увлеченный игрой, Вигмар даже не обернулся. – Темнеет обычно каждый вечер, ты не замечала?
Люди вокруг стали посмеиваться.
– Но я хотела поехать к Гюде! – не отставала Эльдис.
– А раньше ты о чем думала?
– А раньше Хлода посадила меня шить, и я думала, что дождь пройдет.
– Ты могла бы попросить валькирий, чтобы они разогнали облака! – добродушно пошутил Хамаль, плотный широколицый мужчина лет пятидесяти, с темно-пегой бородой и двумя седыми кисточками в углах рта. Поскольку он и правда был недалек от проигрыша, остановка игры его не огорчила. – А то рабских вздохов они не слышат!