Спящие карты
Шрифт:
У Десятки удивленно поднялась бровь, а Семерка просто тупо отвешивает челюсть.
– Ничего. Я понимаю. Так надо было, - по джентельменски принимаю извинения.
– Умничка, - меня как выслужившуюся собаку треплют по щеке.
Загадочная она все-таки эта Дама.
Делаю благодарное лицо, хотя из головы никак не выходит вожак стаи. Что-то здесь не то… Нескладушка какая-то получается. Надо будет попробовать разобраться в ситуации, а заодно придумать, как буду оправдываться за только что сказанную ложь, если конечно она выплывет наружу. Интересно, почему все же я его не убил?
Впервые
– Уходим отсюда.
– Дама достала из поясной сумки транспортный модуль, небольшую плоскую коробочку с клавиатурой и крохотным дисплеем, отслеживающим местонахождения медальонов а соответственно и их владельцев, и приготовилась нажать кнопку.
– Давно пора, - обрадовался Десятка приказу.
– Лично мне здесь не нравиться.
Шумно, грязно, народ всякий с автоматами бегает и все норовит в меня попасть.
– Никто медальон не потерял?
– задает ритуальный вопрос Дама.
Рефлекторно хватаюсь за висящий на груди под панцирем кругляшок. Без транспортного модуля и личных медальонов домой не вернуться.
– Подожди, - в последний момент перехватываю руку готовую нажать кнопку.
– Есть одно дело.
Дама недоуменно подняла на меня глаза, а Десятка сделал возмущенное лицо.
– Это тебе за Девятку!
– выдыхаю, и изо всех сил бью Семерку в челюсть.
Он падает навзничь, но тут же вскакивает на ноги, наводя на меня пулемет.
Маленькие, поросячьи глазки на широком лице горят ненавистью. Бык поцарапанный самоуверенным тореро.
– Ты че, сдурел Шестера?
– Семерка одновременно взбешен и растерян.
– Совсем страх потерял, оборзевший тип?
– Если бы ты не выстрелил ракетой в парня, который помочился на тебя, Девятка был бы жив, и миссия прошла бы намного легче. Из-за тебя мы потеряли двоих, - тянусь и я за автоматом.
– Мог бы и потерпеть! Не сахарный!
Дама ловким движением выбила из рук увальня пулемет и повалила его на землю.
– Нашли время и место!
– рассержено произнес Десятка, настороженно поглядывая на края ямы и вслушиваясь в приближающуюся стрельбу.
– В любой момент к нам поклонники на голову могут свалиться, а если поумнее будут, то просто накидают в эту яму цветочков осколочных… и с концами… даже аплодисментов не услышим.
– Никто, вы поняли, никто, ни одна сука не смеет мне ссать на голову, - отбросил Даму на стену Семерка и с дикими глазами потянулся за пистолетом, висящем на боку.
Выстрел. Посыпались куски кафеля со стены.
– Примитив. Никогда его не любил, - равнодушно произнес Десятка, опуская еще дымящуюся винтовку.
Великанское тело Семерки рухнуло на пол, а кровь из простреленной навылет груди хлынула мне на ботинки.
Я подал руку Даме, помогая подняться. Она тяжело охнула, ухватившись за бок:
– Кажется, этот гоблин с волосатой задницей на плечах вместо головы мне несколько ребер сломал.
– Она подняла с земли оброненный при падении транспортный модуль.
– На сегодня приключений хватит?
– Да жми уже скорее…
Глава 2.
Утро.
Кому-то, может, такая погода и нравится. Говорят, что она настраивает мысли на философский лад, подталкивает поразмышлять о сути жизни, глядя на серое унылое покрывало туч, нависших над головой. Как на меня, в такую погоду только умирать хорошо… Минорные аккорды дождя и уже полностью лишившиеся листьев ветви исполинского тополя под окном, наклонившегося к самому дому под грузом прожитых лет, составят замечательное музыкальное сопровождение для тех, кто решил раньше времени уйти из жизни…
Интересно, кто-нибудь проводил анализ влияния погоды на рост суицида? Когда людям больше нравится безвозвратно уходить? В жаркий летний день; под убаюкивающий шепот первого снега, лениво ложащегося на промерзлую землю; глядя на просыпающуюся после зимней спячки природу; или вот в такой серый и унылый день? Почему-то мне кажется, что именно такая вот серость и становится той самой последней каплей переполняющей чашу терпения отчаявшегося человека… Человека, которому больше нечего терять и чей уход будет практически незаметен для окружающих. Поахают, денек другой посплетничают соседи выдумывая самые фантастические версии навеянные детективными сериалами, ляжет на свежий холмик земли дешевый бумажный венок с надписью на ленте "От сослуживцев", брязнут гранчаки наполненные свежеприготовленной водкой в подсобке цеха… и все…
Через несколько недель мир забудет, что еще недавно жил и надеялся на счастливое будущее хороший парень Дима.
Взгляд упирается в лежащую на кухонном столе, застеленном дешевой, в порезах клеенкой, опасной бритве. Трофейная. С белой костяной ручкой и не потускневшим за долгие годы лезвием. Отец рассказывал, что ему эта бритва досталась от моего деда, прошедшего вторую мировую от начала и до победного конца.
– Эх, папа-папа, - еле слышно произношу, глядя на выцветший рисунок обои над столом.
– Знал бы ты, что собирается сотворить твой единственный сын…
Ты бы просто положил крепкую руку на мое плечо, заглянул в глаза и, я сразу бы все понял. Понял, что жизнь это борьба, в которой ничего не дается просто так.
Что по дороге жизни нужно идти с гордо поднятой головой, "не прогибаясь под изменчивый мир", независимо от положения в обществе и того, сколько в кармане шуршащих купюр. Ты всегда именно так и делал. Ты боролся, не смотря на частокол преград, и почти всегда побеждал. Тебя не подкосила даже смерть любимой женщины и оставшийся на руках, более привыкшим к баранке грузовика, младенец. Но тебя нет… А я… Я устал бороться… потерял веру в будущее. Мне просто надоело жить в пустой реальности лишь в ожидании сна. Того самого сна, в котором я становлюсь действительно Кем-то значимым, имеющим цель и задачу, кого окружают пусть даже и не друзья, а просто боевые товарищи, всегда готовые прикрыть мою спину.