Спящие. Чужая Игра
Шрифт:
Передумал за эти часы многое. И то, что если бы не Лера, то не было бы уже меня, да и Хлыста бы уже не было. Поубивали бы друг друга десяток раз там, в пещере, и покоились бы сейчас на кладбище…, но нет, спасла нас на свою голову.
И о том думал, что не будь я тюхой, спустил бы хорьку жизни до последней, так чтобы и думать о чем-то подобном не смел. Но ведь не спустил!
И чем дальше, тем больше ненавидел себя прежнего. И за просранный телепорт…, не за него конкретно, а то, как себя повел — обманул ведь всех, побоялся сказать, что могу сделать еще. И за
Всю жизнь ведь плыл как по течению — работа, дом, сон, и снова работа.
Но вот закинула судьба в тот мир, а я остался прежним. Да только тот мир не наше болото, там просто так жить не получается, так уж он устроен. И вот результат…
Я не просил этого, но неведомые мне древние взяли, и поставили меня перед зеркалом, самым страшным зеркалом — зеркалом моей сущности. Нравиться?!
Да вот только поздно я в него заглянул!
Лежа уткнувшись в подушку и матерясь от бессилия, путешествуя по своей памяти, тот Глеб что безропотно ходил на работу потому что «так надо» медленно выгорал. Выгорал морально.
Хватит. Если раньше от своей бесхребетности страдал я сам, то теперь где-то там ждет своей участи человек, которому я обязан жизнью. Девушка. Изнасилованная и морально раздавленная, пусть не мной…, но из-за меня!
И кое-кто за это должен ответить. Прежде всего, я сам!
Все. Три часа ночи.
Глава 22
Вот только что лежал на кровати уткнувшись в подушку, перенос…, и снова я в кровати, но только теперь разглядываю потолок не собственной квартиры, а плохо обструганные доски чужого мира. Да и доски ли? Цифровое воплощение мира, мечта геймеров и задротов. Да только не принес мне этот мир ни кайфа, ни приключений!
Срываюсь с кровати. Уже на лестнице со второго этажа, где расположились наши с Флоей комнатушки, вспоминаю о эрлинке. Но времени нет — бросаю на бегу трактирщику золотой, — накормите ребенка. И бегом к телепорту в Харье.
На душе неспокойно. Да что там неспокойно — выть на бегу хочется от накатывающих предчувствий. Сейчас я готов убивать. Этот вечер не пошел для меня даром. Не знаю как завтра, но сейчас мне кажется, что от того наивного менеджера по продажам каким я был еще месяц назад не осталось и следа. Человек, как правило, меняется медленно, но только не тогда, когда подходит к краю. Я, похоже, за него вышел.
Вспоминаю избитое лицо Леры, и в голове бьется только одна мысль — доберусь до Хлыста, убью суку.
И вот знакомый уже переулок, где в трактире любили собираться члены бригады, Петр почему-то не внутри, а у входа.
Подбегаю, — как дела, Лера здесь?
Мужик отвечает не сразу. Боком как-то, взгляд отводя, бурчит, — Глеб, мы это…, спасибо тебе, в общем.
— Что спасибо?! Где все, где Лера. — Ору так, что идущий недалеко местный резко переходит на другую стороны улицы и прибавляет шагу.
Петр молчит, но
Хватаю его за грудки. — Лера где, что у вас произошло, где остальные.
Петр мужик крупный. Хотел бы вырваться из моего захвата, мне бы вся ярость моя не помогла. Но не вырывается, болтается пока трясу как кукла, а взгляд…
— Хлыст там, — наконец произносит он, кивая на вход. — Наши… мы вчера все Сурену отзвонились. Нет больше бригады. Теперь каждый сам по себе. И это…, еще раз спасибо.
— Лера, — повторяю я, — она где, она с вами?
— Нет, — отворачивает голову так, что если бы не плечо, вывернул бы себе шею, Хлыст там, сам с ним поговори.
Оттолкнул я Петра уже с отвращением — вот как так, они же вместе с ней с самого начала, она же им жизни спасала! А вот пришла беда и все! Каждый сам по себе?! Избавились от ярма и рады!
Вломился в трактир. Кулаки сжаты, ищу глазами хорька. А он вон сидит, что-то пьет из огромной кружки. Сука.
Мое появление в трактире заметили, кажется, все кроме Хлыста. Нет, он явно видел меня, но до последнего старался не замечать, как я иду к нему.
— Где Лера, тварь?!
— Нет ее, — глухим погасшим голосом произнес хорек и поставил кружку.
— Как нет, — уже понимая, что произошло, но до конца не веря в случившееся, я добавил, — она что ушла?
Ответил Хлыст не сразу. Сжался, скуксился, но выдавил:
— Не виноват я. Мы с корешом только вышли перекусить, а вернулись…. В общем, повесилась она. Повесилась на той веревке, что мы ее до этого вязали.
Мир дрогнул. Вот, и не знал я ее совсем, так…, сам себе понапридумывал, но…, вот правду говорят знающие люди, что любовь это только то, что мы придумали себе сами.
Нет, я не любил ее. Не так, я просто надеялся на эти чувства. Лера с самого первого дня была для меня тем светлым человечком, ради которого стоило сражаться с этим миром. Быть в нем, к чему-то стремиться. И вот ее нет. Нет из-за меня! Из-за того что полез во все это, что переоценил свои силы и людскую мерзость.
Её нет. И уже все равно, что я там хотел, о чем мечтал и какого полез во все это. А хорек есть! Вот он сидит передо мной!
Пытаюсь взять его под ментальный контроль, и ничего. Не действует боевая магия в городах. Не боевая магия, ни оружие. Я даже в морду этому мерзавцу дать не могу без того, чтобы тут же не опасть обессиленной тушкой.
Хватаю кружку и запускаю ее в ненавистную рожу. Он даже не увернулся. И тут накатывает такая слабость, что буквально падаю на стул, едва не свалившись и с него. Вот он защитный механизм городов в действии. Тут реально без вариантов — безопасная зона.
А этот хлыщ видимо все понял. Вон как головой вскинул. И печально-виноватая рожа, уже не столь виновата.
Ухмыльнулся, оскалился, — что никак?! Хрен ты меня тут достанешь. Это город. Тут нападать нельзя. И печать твоя гребаная тебе не поможет. Хрен ты теперь меня отсюда выманишь, — и он показал мне средний палец, — а я вот тебя там найду. Найду на земле сучара, и лично глотку перережу.