Спящий бог. 018 секс, блокчейн и новый мир
Шрифт:
Если бы все они родились в другом месте, считали бы за истину то, что сейчас считают ложью. А что сегодня считают божественной истиной, считали бы сатанинской ложью. «Я объездил весь мир, мальчик. И где бы я ни был, люди говорят об истинных богах. Все думают, что их бог истинный» (к/ф «Игра престолов»).
Такая технология определения истины сродни подкидыванию монетки. Бросающий как бы загадывает про себя: выпадет орел – буду считать истиной ислам. Если решка – индуизм. А если на ребро встанет – значит, отныне истина для меня в шаманизме.
Бесполезно задавать вопрос, откуда он взял, что
Простецы – ядро любого верующего сообщества. Они искренне верят во все, во что религии предписывают верить. Никаких фактов знать не хотят. Анализировать догмы веры для простеца равносильно намерению богохульствовать. Потому что, если ты не намерен богохульствовать, зачем тебе анализировать веру? Верить нужно, а не исследовать…
Однажды митрополит Филарет Московский беседовал с английским епископом. И тот его спросил, верит ли он, что кит мог проглотить целого человека – Иону. Митрополит ответил, если бы в Библии было написано, что Иона проглотил кита, он и в это бы поверил. Эта история преподносится как образец настоящей веры. Но по факту это образец слепой веры – веры простецов, отрицающих знание.
Таким простецом был Тертуллиан, живший во II веке, возведенный Церковью в статус христианского мыслителя. Он считал критерием истины Писание, авторитет Церкви и свидетельства души. Он заявлял: «Мы не нуждаемся в любознательности после Христа, не имеем нужды в знании после Евангелия… Пусть любопытство уступит вере, пусть слава уступит спасению… Не знать ничего против веры – значит знать все».
Он вопрошал: что общего у Афин и Иерусалима или у Академии и Церкви? Наше учение опирается на Соломона, который учил, что Бога следует искать в простоте сердца. Он призывал отринуть здравый смысл и на доводы, показывающие абсурдность его религиозных утверждений, говорил: «Верую, ибо абсурдно».
Этот тезис веками был мощным бастионом христианской веры. Многим теологам он позволял считать себя непобежденными в полемике. Когда им доказывали, что все их доводы абсурдны, противоречивы и несостоятельны, и возразить им было нечего, лежа на лопатках, они доставали из кармана волшебное: «Верую, ибо абсурдно», и таким образом уходили непобежденными. Нет шанса победить человека с таким тузом в рукаве.
До Тертуллиана абсурд был показателем ложности. Тертуллиан превратил абсурд в показатель истины. Послушайте, как он доказывает истину Евангелия. Он говорит, что человек в здравом уме и твердой памяти не мог сочинить то, что написано в этой святой книге, ибо изложенная там информация постыдна, безумна и невозможна.
«Сын Божий пригвожден ко кресту; я не стыжусь этого, потому что этого должно стыдиться. Сын Божий умер; это вполне вероятно, потому что это безумно. Он погребен и воскрес; это достоверно, потому что это невозможно».
Если информация постыдна и безумна, по Тертуллиану, это признак, что источником ее является не человек. Если это так, нам всем пора обратить внимание на лечебные заведения, где пациенты излагают безумную постыдную и невозможную информацию.
Еще
Но философы-простецы – исключение. Обычные простецы не думают, ибо для души не полезно (это их главная присказка). Нормальные простецы просто верят во все, во что в их окружении принято верить. Ну что же… ну пусть… В целом они хорошие люди.
Интересно, как бы тезис «верую, ибо абсурдно» развернулся у простецов культа карго. Например, потомок первых очевидцев чудесного сошествия американцев с неба стал цивилизованным человеком, переехал в США и теперь знает, что его предки видели не чудо, а самолеты и солдат. Но если он поклонник Тертуллиана и Кьеркегора, следуя их наставлениям, должен совершить прыжок веры и верить, что армия США – это не армия, а божества. И продолжать поклоняться соломенным самолетам. Ибо абсурдно.
До XIX века такие технологии установления истины, если судить по фактам, имели много последователей. С ХХ века эта замечательная технология оказывается не у дел. Новый человек не хочет слепо верить, считать абсурд истиной и совершать прыжки веры. Он хочет понимать. Его не устраивают аргументы, что так надо, или потому что абсурдно.
Современные люди не могут принимать на веру утверждения религий. Они требуют доказательств и аргументов. Но так как ни одна религия не может их дать, современники не могут быть по-настоящему религиозными. Для религий наше время уж слишком светлое. «Религии подобны светлячкам: чтобы светить, им нужна темнота» (Шопенгауэр).
Человечество стало взрослым и больше не может иметь детской веры, позволяющей верить в Деда Мороза. Вера в славного старика с мешком подарков осталась в прошлом, как детские игрушки. Если сегодня на Красной площади приземлятся инопланетяне, человек признает их интеллектуальное превосходство. Но никогда не признает богами.
Вера ушла из нашей жизни. Нет больше костров инквизиции и иной средневековой дикости. Но люди не стали лучше. Костры исчезли не потому, что люди стали добрее или умнее. Они остались теми же людьми. Только теперь не верят в нечистую силу.
«Мы не убиваем сегодня ведьм, потому что не верим в их существование. Если бы мы верили, если бы действительно думали, что вокруг нас существуют люди, продавшие душу дьяволу и получившие взамен сверхъестественную силу, которую используют для убийства соседей или сведения их с ума, или вызывания плохой погоды, мы все бы согласились, что если кто и заслуживает смертной казни, так это нечестивые предатели.
То обстоятельство, что мы не верим в ведьм, возможно, свидетельствует о большом прогрессе в области человеческого знания. Но прекращение судов над ведьмами нельзя рассматривать как прогресс в области морали. Вы не называли бы человека, который перестал расставлять мышеловки, гуманным, если бы знали: он просто убедился, что в его доме нет мышей» (Стейплз Льюис, «Христианство»).