Спящий дракон

Мазин Александр Владимирович

Поданные кушанья были не столь обильны, как в предыдущее пиршество, но еще более изысканны. А присутствующие были несколько умереннее в еде и питье.

Королева подняла руку. Стало тихо. Санти почувствовал, как взгляды присутствующих сошлись на Властительнице Урнгура, и это вдохнуло в нее дополнительную силу.

Королева начала говорить. Нил переводил друзьям ее речь с урнгриа на конгайский.

Королева рассказала о том, как погиб растерзанный зверьми Ди Гон (об арбалетом болте, пробившем зетылок мага, не знал никто, кроме северян и Ронзангтондамени), упомянула Королева и дракона, назвав его Божественным Вестником. Вспомнила и о погибших в подземелье и на площади,

об искалеченных и задавленных. Точное число пострадавших неизвестно, но их очень много, а было бы еще больше, и, может быть, погибли бы не только мужчины, если б не присутствующие здесь (кивок в сторону Нила и Ронзангтондамени). Королева описала гибель зверей, одного из которых Нил убил собственноручно. Это никого не удивило – Хаор есть Хаор. То, что он не вмешался сразу, а позволил хищникам погубить столько народу, тоже было воспринято как должное: Добрый Бог любит кровь!

– Наш сирхар и Верховный Жрец отправился в Нижний мир! – громко возвестила Королева.– По воле своего господина, я полагаю?

Нил величественно кивнул.

– Тогда я, Королева Урнгура, Власть его Земли и Сила его Женщин (тут она поднялась, а с ней и все присутствующие, кроме Нила), прошу тебя, Великий и Добрый Хаор, тебя, воплощенный собственной волей, чтобы мы, народ твой, увидели тебя воочию – займи место раба! Мы понимаем – ничтожно оно для тебя, Великого и Могущественного, но высшего нет у нас. Займи его сам к нашей великой радости или укажи достойного! Просим тебя!

– Просим тебя! – эхом откликнулись урнгурцы.

Нил встал. Его беловолосая голова медленно повернулась, пока он с высоты своего роста оглядывал присутствующих. Потом взгляд его остановился на Королеве.

– Люблю мой народ! – прогремел его мощный голос.– Люблю соблюдающих мой закон! Но не один лишь Урнгур в руке моей! И есть земли, где закон мой нарушен! Я восстановлю его! И все вы будете жить в спокойствии. Я сотворю необходимое и приду к вам, а пока, вместо ничтожного и неблагодарного раба моего, Ди Гона, о котором забудьте, я оставляю вам моего собственного слугу! Он не от мира сего, но он – великий воин и великий мудрец! Вот он! – И, подхватив Биорка, поднял его над головой.

Для вагара это было полной неожиданностью. Но пришлось смириться. Что ему еще оставалось?

– Тебе зачтется! – процедил он на языке Малого Народа.

Но Нил только крепче сжал лапами его сапоги.

– Приветствуйте своего сирхара! – закричал он так громко, что дрогнуло пламя светильников.

И зал взорвался криками.

Великан опустил вагара наземь, и тот, скрепя сердце, проследовал к трону сирхара.

«Это необходимо?» – спросил Санти мысленно.

Теперь он вполне прилично слышал мысли Нила.

– Вероятно,– тихо сказал великан. «Это было не мое решение. Уж отца-то я предупредил бы заранее!»

Королева сделала знак, и в зал вошли музыканты.

Официальная часть программы завершилась.

* * *

Этайа очнулась от того, что рядом с ее изголовьем кто-то стоял. Фьёль не удивилась. Она ждала этого стройного, хорошо сложенного мужчину в черном колете и коротком плаще.

– Благодарю тебя, Тай! – маг поклонился.– Ты спасла его!

– Не я,– ответила фьёль.

– Не важно! – Вправленный в серебряный обруч камень вспыхнул сиреневым светом.– Я знаю, кто поет гимн, а кто стучит в барабан, Тай!

– Где ты был?

– В горах.

– Трой!

– Да, Хранящая Жизнь?

– Уговори его. Пусть подождет, пока Дар вернется к нему!

– Ты говоришь? Нет! Он – Неуязвимый! Есть у него Дар или его нет! Он пойдет, Тай! Даже боги не

заставят его ждать!

– Я прошу за него, Трой! Не дай ему погибнуть!

– Ты говоришь как человек, Тай!

– Многое связано с его жизнью. Для меня она важнее, чем поверженный демон.

– Демон не угрожает твоей стране!

– Да. Магия, даже магия Ушедших, бессильна на земле фьёльнов.

– Но ты не вступилась за Биоркита сама?

– Я могу действовать только из тени, Трой! Тебе ли не знать?

– Тебе ли не знать, фьёль, что и я связан тем же?

– Ты можешь.

– Да. Потому я здесь! – маг улыбнулся, и его хмурое лицо чудесно преобразилось: стало молодым и светлым, как у юноши.– Я пришел, чтобы сделать, Тай! Я оставляю дракона и мальчика. Ты направишь дракона?

– Да, Трой.

– И еще я оставляю вот это! – Маг положил рядом с изголовьем Этайи обернутый в кожу предмет.

– Что это?

– Можешь взглянуть. Пусть Нил отдаст его демону. Вот и все. Ради Жизни, Тай!

– Ради Жизни, Трой!

XIV

«Не дай мне Бог, чтобы ты исчезВ объятьях ночи слепой.Ты входишь в безмолвный лес,Я – вслед за тобой.Там, в сумрачном сне лесном,Лишь ветер и тьма.Там, во тьме, затерялся Дом,Дом на склоне холма.Не дай мне Бог, чтобы ты исчез,Ушел, как поутру сон.Ты – есть. И я тоже есть.Мир будет спасен!Два сердца – и мир спасен:Развеется ТьмаВ день, когда мы отыщем Дом,Дом на склоне холма.Не дай мне Бог, чтобы ты исчез,Угас, как в бурю – маяк.Вот, кровь моя на холсте!Кровь только моя!Я оптом плачу за все,Чтоб развеялась ТьмаВ день, когда мы отыщем Дом,Дом на склоне холма!»Песня Тэллы

– Что это? – Нил вертел в руках цилиндрик в локоть длиной, выточенный из светло-желтого камня и испещренный загадочной резьбой.

– Не знаю,– ответила Этайа.– Там, внутри, что-то движется.

– Это я и сам чувствую! – Великан положил цилиндрик на стол и потрогал фибулу с голубым бериллом, стягивающую края его пурпурного плаща.

Эрд, дождавшийся своей очереди, взял цилиндрик и принялся его разглядывать. Санти посмотрел на его обезображенное ожогом лицо.

«Теперь он пострашней Нила!» – подумал юноша.

Этайа помогла Эрду, но помощь пришла слишком поздно: рубцы уже сформировались, и сейчас на левую сторону лица и шеи светлорожденного невозможно было смотреть без содрогания.

«Может быть, ему еще можно будет помочь,– подумал Санти.– Надо спросить у Тай. Какие-то жалкие рубцы! Не может быть, чтобы магия фьёльнов…»

– Может быть, это печать? – предположил Эрд.– Можно попробовать сделать оттиск?

– Ни к чему! – сказал Нил.– Что бы это ни было, я возьму его с собой!

«Он должен умереть,– подумал Санти.– Но ведь сейчас он жив!»