Спящий океан
Шрифт:
Ей не понадобилось много времени, чтобы понять эту странную душу. Еще на вечере у герцогини Луиза подметила, как сильно Ровена выделяется из круга своих сверстниц. Не смотря на некоторую неуклюжесть, которая была продиктована скорее простотой и естественностью, на излишнюю наивность и эмоциональность, что конечно же пройдет со временем, Луиза учуяла в ней жажду жизни, неиссякаемый источник энергии и силу, сдерживаемые ею из необходимости. Этой девочке тесно в том обществе, где она родилась и куда так старательно старалась вписаться, как думала Луиза.
Она находила ее очень милой и свежей, с тонкими
Так как юные леди не играли в карты, то предпочли удалиться к камину, где устроились в уютном уголке и принялись щебетать о чем-то. Впрочем, болтала скорее Одилия, а Ровене лишь иногда удавалось вставить слово.
10
С вечера у матушки Одилии минуло несколько дней, а Ровена все еще прибывала на нем, но уже в своих мечтах и мыслях. Она то и дело погружалась в свой мир, где вспоминала детали, жесты, взгляды и слова Франца-Ульриха и мадам де Бриссак.
Она никак не могла избавиться от этих двух образов, преследовавших ее.
И так, неизвестно с чего, она поняла вдруг, что ей очень хочется вновь взглянуть на особняк. Но прошлый визит был предпринят с большой неожиданностью. Тогда Ровена пребывала в смешанных чувствах и почти совсем не запомнила дорогу.
В этом случае не плохо было бы заинтересовать этой прогулкой Одилию.
Однако каково же было ее удивление, когда на следующий день ей пришла записка от подруги, написанная сдержанно и в сухих тонах.
В ней Одилия заявляла, что подобное любопытство очень неосторожно и может привести к неприятным последствиям. Она отчитывала Ровену за ребячество и напоминала ей, что не раз просила ее остановиться и найти себе более достойное занятие. Одилия писала, что не хотела бы очутиться в глазах герцога провинциальной простушкой и, так как она помолвлена с уважаемым человеком, то не хотела бы лишний раз ставить свою честь под угрозу. Она настаивала на том, чтобы Ровена успокоилась, одумалась или же в этом случае Одилия вменяла себе в долг сообщить обо всем Виктору. В очередной раз она приводила в пример бедную Софию из «Векфильдского священника», словно она одна несла весь груз всех обманутых девушек на свете и могла бы хоть как-то повлиять и на Ровену.
“Пусть вам станет стыдно, дорогая моя, — писала Одилия в конце письма, — и вы, в конце концов, возьметесь за ум. Но прошу не думать, будто я угрожаю вам или предаю вас. Вовсе нет, я действую из самых лучших побуждений как ваша дрожайшая подруга. Подумайте о том, что у вас есть прекрасная возможность выйти замуж за человека из достойной семьи и обратите свои взоры в ту сторону итд итп. “
Ровена, удивленная и раздосадованная, отложила письмо в сторону. Ей вдруг снова стало стыдно за свои странные, ничем не обоснованные устремления. Но почему-то ей в голову даже и не приходила мысль о необходимости подумать здесь и о Викторе, и о своем возможном замужестве, на которое ей намекали все, кому только было до того дело. Конечно, тот факт, что Одилия грозилась рассказать обо всем Виктору рассердил и испугал Ровену,
Ровена сложила руки на коленях и задумчиво уставилась в окно. Вскоре в дверь постучали.
— Кто там? — откликнулась Ровена.
— Это я миледи, — в комнату вошла горничная, — прошу прощения, что беспокою вас, но к вам пришли.
— Ко мне? — удивилась Ровена. Она никого не ждала, а Виктор, если и приходил, то всегда уведомлял заранее о своем приходе. — Но кто же это в такой странный час?
— Это господин Уорвик. Он очень просит увидеть вас. Мне кажется, что-то случилось, у него болезненный вид, миледи.
Ровена подскочила, испуганно раскрыв глаза и засуетилась. Горничная подоспела тут как тут, чтобы помочь своей госпоже побыстрее привести себя в порядок.
Через несколько минут она уже бежала вниз по лестнице в гостиную, где ее ждал юноша.
Он сидел, теребя в руках шляпу, но при появлении Ровены вдруг резко поднялся, устремив на ту встревоженный взор. Ровена смотрела на него во все глаза, стараясь прочесть по его лицу тревожные вести.
Однако в гостиной находилась так же тетушка, любившая подремать здесь время от времени. Она разговаривала о чем-то с Виктором, когда Ровена спустилась вниз.
Она было открыла рот, чтобы осведомиться о цели его визита, но он начал первый и совершенно издалека, что сбило Ровену с толку.
Он спросил как ее дела, хорошо ли она себя чувствует, как прошел вечер у матушки Одилии и весело ли там было. Однако Виктор старался уложить свою речь в односложные фразы. Было видно, что он вымучивает из себя предметы для разговора. Так же односложно он отвечал на вопросы тетушки. Ровена ерзала на месте, не сводя с него взгляд и не понимая, что происходит. Тот тоже был довольно бледен, нервничал. В конце концов тетушка Элизабет смекнула, что причиной подобного дискомфорта является ее персона и, найдя достойный предлог, она предпочла удалиться только лишь с тем, чтобы закрыв за собой дверь, прильнуть к ней ухом.
— Что вас привело ко мне в такой час, мой дорогой друг? — спросила шепотом Ровена, — Что-то случилось?
— О, Ровена, как хорошо, что мы, наконец, можем быть одни! Я никак не решался заговорить при вашей тетушке…
Ровена уставилась на юношу непонимающим взором и повторила свой вопрос.
Виктор поднялся и заходил по комнате, стараясь начать свою речь.
— Дело в том, что моя матушка объявила о том сильных мигренях, которые начались у нее из-за здешнего климата…. Ей-богу не пойму как может воздух этого графства отличаться от соседнего! — Виктор в негодовании всплеснул рукам. — Но она заявляет, что может, понимаете ли. Матушка хочет вернуться домой, ей здесь надоело….
Виктор запнулся, все еще расхаживая по комнате, время от времени теребя свою шляпу. Ровена сама так испереживалась, что не смогла усидеть на месте и тоже встала, пытливо следя взглядом за Виктором.
— И что? Она смертельно больна? — выдохнула Ровена.
— У меня ужасная весть, Ровена… Она хочет, чтобы я сопровождал ее. Мне придется уехать на две недели.
Ровена хлопала глазами, стараясь понять следующее: либо она что-то упустила, либо ничего страшного не происходит.
— Но...она так сильно больна?