Спящий сфинкс
Шрифт:
Силия заботливо придвинула им стулья. Дорис поблагодарила ее вежливым жестом.
— Торли лучше, — сообщила она и вдруг прибавила: — Это я во всем виновата!
— Вы?! — удивилась Силия.
— Это моя вина, что Торли и Ронни оказались на Нью-Бонд-стрит. И подрались. — Она посмотрела на Холдена: — Но и ваша тоже, Дон Угрюмо!
Холден уставился в пол.
— Да. Боюсь, это так, — признался он.
В глазах Дорис снова заблестели слезы.
— Никогда не забуду тот вечер в четверг, когда мы с Ронни и Доном Угрюмо возвращались
Холден тоже хорошо помнил эту прогулку, особенно теперь, когда многое стало понятно. А Дорис продолжала:
— Дон Угрюмо расспрашивал меня о любовнике той женщины, и я рассказала ему про квартиру на Нью-Бонд-стрит и даже предложила ему поехать туда и самому посмотреть. Представляете? И это в присутствии Ронни!
— Дорис! — тихо пробормотала тень сэра Дэнверса Локи.
— Я заметила в тот вечер, что с Ронни что-то не так! Этот голос, этот блеск в глазах! Но разве могла я подумать, что Ронни… Ронни, и никто другой, был любовником той женщины?! — И она посмотрела на Холдена, словно на великого оракула, ошибившегося в предсказаниях. — Как же так, Дон Угрюмо?!
— Милая Дорис, — запротестовал Холден. — Откуда мне было догадаться, если вы говорили о каком-то красавчике средних лет?! Вы сказали, что ваша подруга, Джейн Такая-то, утверждала, будто видела его…
— Джейн не говорила, что он был средних лет!
— Не говорила?!
— Джейн Паултон сказала только, что он «красавчик». Это Ронни, когда я рассказала ему, все переиначил. «Средних лет», — сказал он и нарочно часто повторял это. И вы в тот вечер услышали эти слова не от меня, а от Ронни.
— Подождите. Давайте-ка вспомним!
— Давайте, Дон Угрюмо.
— В самый первый раз, когда я только познакомился с Ронни, он вдруг почему-то завел речь о любовнике Марго, упомянув о том, что это человек именно «средних лет».
«Как все просто, когда ты уже знаешь правду!» — подумал Холден. Как легко было сейчас понять, что чувствовал и думал Меррик, которому он всегда симпатизировал, стоя ошеломленный и подавленный, в галерее или бредя по ночным лугам и слушая рассуждения Дорис об убийце? «Она раздражала его, и он ее убил», — прозвучал в голове Холдена голос Дорис. И эти слова, как ни странно, оказались горькой правдой.
Сэр Дэнверс Локи расстегнул воротник рубашки.
— Доктор Фелл, будьте так добры, проясните для меня еще один момент!
— Если смогу.
— Насколько я понимаю, — проговорил бледный как полотно Локи, — миссис Марш в глубине души не собиралась умирать. Именно поэтому, даже договорившись с любовником об этом двойном самоубийстве, она не отказалась от квартиры на Нью-Бонд-стрит. Так?
— Полагаю, да.
— Но Меррик этого не знал. Так?
— Да. Но когда ваша дочь заговорила об этой квартире, у него возникли сомнения. Разумеется, у него оставался ключ, и он на следующее утро, на одном поезде с вами, поехал в Лондон. Но он не мог отправиться по нужному адресу прямо с вокзала, потому
— Клянусь, я ни о чем не подозревал!
— Зато Торли обнаружил его там, — с горечью проговорила Дорис. — Утром я рассказала Торли, о чем мы говорили накануне, и он помчался на машине в город посмотреть, не осталось ли в квартире улик. У него тоже был ключ — ключ этой женщины. Он застал Ронни в квартире, и между ними произошла страшная драка.
Дорис содрогнулась, представив себе вживе эту картину.
Локи посмотрел на доктора Фелла:
— Ну а вы, поняв, в чем дело, послали туда Холдена. Да. Да… Теперь все понятно. — Локи, больше похожий на бледную тень человека, какое-то время колебался, потом сказал: — А теперь я бы хотел кое от чего отречься!
— Отречься?! — удивленно воскликнула Силия.
— Дорис! — проговорил сэр Дэнверс почти официальным тоном. — Я противился твоему браку с мистером Маршем. Признаюсь, я не доверял ему. Поначалу я даже думал, что он убийца. И только сегодня ночью, обдумав все окончательно… Дорис, твой отец был не прав! Я пытался принудить тебя… Одним словом, я отрекаюсь от прежних намерений! И если ты хочешь выйти замуж за этого человека…
Дорис, сидевшая на подлокотнике кресла, внимательно слушала отца.
— Но я не хочу выходить за Торли!
Локи был потрясен:
— Не хочешь?! Почему?
— Не знаю. Просто не хочу, и все. Силия!
— Да, дорогая?
— Вот ты всегда любила Дона Угрюмо. Так?
— Мне бы не хотелось обсуждать это на людях, — улыбнулась Силия, посмотрев на Холдена. — Но это так. Я любила его и люблю.
— А у нас с Торли все по-другому, — сказала Дорис и, помолчав, прибавила: — Он не тот, за кого я его принимала. Он — слабак.
Все молчали. Наконец Локи, пытаясь изобразить улыбку, проговорил:
— Дорис, не могу сказать, что твое решение мне не по душе. Ты молода, и у тебя все впереди. Меня утешает, что, по крайней мере, Бог миловал тебя от…
— Отец, не говори гадостей о бедном Ронни! — вскричала Дорис.
Все продолжали молчать, а Дорис, встав с кресла, подошла к окну и выглянула в залитый лунным светом сад.
— Ронни, — сказала она, — был сильным. По-настоящему сильным. — В ее голосе звучало с трудом скрываемое восхищение. — Я никогда не думала, что он такой! Я считала его слабаком и даже не догадывалась, что он способен на настоящий поступок! Что бы он там ни сделал, но я считаю, таким и должен быть мужчина! Теперь я жалею, что не вышла за него!
Из груди доктора Гидеона Фелла вырвался звук, который можно было принять за ироничный вздох. Задумчиво покачав головой, он наклонился к низенькому столику, открыл графин с виски, налил в стакан весьма внушительную порцию и добавил в нее совсем немножко воды.
Всем своим видом он излучал добродушную иронию, когда, поднимая бокал, объявил:
— Я пью за человеческую натуру!