Спящий в песках
Шрифт:
Ему удалось рассмотреть плотно уложенные от пола до потолка камни, перекрывавшие коридор. Судя по всему, их не пытались сдвинуть с места. А значит, то, что скрывалось за ними, должно было оставаться в целости и сохранности.
Картер медленно опустил фонарь и прислонился лбом к пыльной каменной плите.
Сомнений почти не оставалось: он стоит на пороге открытия. Внутри его явно ожидает нечто чрезвычайно ценное, тщательно погребенное и замурованное много столетий тому назад.
Но что?
Что?
Охваченный нетерпением, – он чувствовал, что не может ждать, – Картер
Однако на глаза ему ничего подобного не попадало. Картер продолжал трудиться с удвоенной энергией, чувствуя, как его уже в который раз охватывает близкая к отчаянию неуверенность. Стремясь поскорее расчистить дверь полностью, он начал отскребать землю пальцами и почти сразу же ощутил под ними какую-то выпуклость. Картер на мгновение застыл в замешательстве и с новой силой и особой осторожностью возобновил работу. Вскоре Картер понял, что его находка представляет собой табличку из обожженной глины – совершенно целую, с начертанным на лицевой стороне рядом иероглифов. Бережно смахнув остатки земли, археолог поднялся на ноги и принялся внимательно рассматривать реликвию. Губы его беззвучно шевелились: он пытался прочитать надпись.
В какой-то момент пристально следившие за своим нанимателем рабочие увидели, что с его лица схлынула краска.
– Сэр, – осмелился подать голос Ахмед Гиригар, – что это? Что там написано?
Картер встрепенулся, словно возвращаясь к действительности, но лицо его тут же приобрело прежнее невозмутимое выражение. Ничего не ответив, он поднялся по ступенькам, старательно завернул табличку в мягкую ткань и, указав десятнику на лестницу, приказал:
– Заложи раскоп, Ахмед. Мы не можем продолжать работу до прибытия лорда Карнарвона. Засыпь яму доуровня поверхности и забросай камнями. Все должно выглядеть так, будто никакой гробницы здесь нет и никогда не было.
Домой Картер отправился лишь поздно вечером. Скалы причудливыми уступами вырисовывались на фоне звездного неба, на тракт ложились мрачные, молчаливые, как души умерших, тени. В такой час дорога из Долины царей была совершенно пустынна, и он едва ли рисковал встретить кого-либо в пути. Однако только возле самого дома археолог позволил себе расслабиться, и выражение отрешенного спокойствия на его лице сменилось торжествующей улыбкой. Вспомнив об оставленной на месте находки охране – самых надежных, пользовавшихся его безусловным доверием рабочих – и о том, что эти простые, необразованные люди были взволнованы почти так же, как и он сам, Картер улыбнулся снова Да, почти так же... Но не совсем...
Спрыгнув с седла, он огляделся по сторонам, как будто желая убедиться в том,
– Тейр-аль-мат, – тихо пробормотал археолог арабский термин, перевести который можно было как «трупная птаха», то есть птица, приносящая несчастье, встреча с которой предвещает беду.
Картер мгновенно вспомнил о таинственной находке, спрятанной в его сумке. Он поискал взглядом козодоя, но птица уже исчезла. С волнением и тревогой в душе он нащупал рукой завернутую в ткань табличку и направился в дом, чувствуя, как его бросает в жар от внезапно нахлынувшего смятения. Картер всегда гордился тем, что, следуя высочайшим нравственным меркам своей профессии, работал во имя знания и просвещения, во имя раскрытия тайн прошлого, а не ради присвоения и сокрытия от других его реликвий. Что, кроме интересов науки, могло оправдать раскопки гробниц?
В отличие от многих не столь щепетильных коллег, в большинстве своем не более чем богатых любителей старины, дилетантов, а не профессионалов, ему никогда прежде даже в голову не приходило тайно унести с места раскопок какой-либо найденный предмет. Однако сейчас собственный поступок казался ему безусловно оправданным. Он знал, насколько суеверны местные жители, и не мог позволить нелепым сплетням и неоправданным страхам лишить его помощи квалифицированных рабочих, тем паче теперь, когда заветная цель была столь дразняще близка.
При появлении слуги Картер едва ли не впился руками в сумку и крепко прижал ее к груди. Коротко ответив на приветствие, археолог поспешил в свой кабинет, запер дверь и засветил лампу. Вокруг царила полная тишина. Канарейка, привезенная домой раньше, видимо, спала. Во всем доме не ощущалось никакого движения, лишь изредка мелькали какие-то тени. Несколько мгновений Картер неподвижно стоял перед лампой, потом взял ее, перенес на письменный стол, выдвинул стул, сел, положил сумку на столешницу и, открыв ее, осторожно достал табличку.
Пока археолог разворачивал находку, сердце его билось так сильно, что, казалось, готово было вот-вот выскочить из груди. Он непроизвольно поднял руку и принялся подкручивать кончик уса, но тут же рассердился на себя за излишнюю нервозность и усилием воли постарался унять терзавшее душу беспокойство. Какая глупость! Он же специалист, ученый! Неужели сейчас, в момент величайшего успеха, он проявит слабость и тем самым сведет на нет результаты многолетних усилий и тяжкого труда? Раздраженно покачав головой, Картер заставил себя выбросить из головы все постороннее и принялся внимательно изучать начертанные на табличке иероглифы. Расшифровав надпись, он откинулся на стуле.