Сравнительное языкознание и история языков
Шрифт:
— Расходитесь к такой-то матери! Не видите — перед вами псих! Кого-нибудь обязательно пришьет. Мотайте отсюда, не задерживайтесь!
В дальнейших уговорах толпа не нуждалась. Она развалилась прямо по центру и потекла в сторону лестниц.
Карло обернулся, ища другой выход, но обе ближайшие лестницы теперь были забиты дерущимися пассажирами, безжалостно топчущими друг друга, чтобы поскорее унести ноги. Деться некуда.
Коп возился со своей кобурой. Карло краешком глаза уловил лишь намек на это движение. Инстинктивно он понял, что оно означало: сейчас появится готовое к действию оружие. Он мгновенно повернулся в ту сторону, одновременно опуская
Трехжильный ярко-голубой энергетический луч вырвался из колокольчатого надульника. Луч прошел над толпой, аккуратно расплавив пятифутовый сегмент стены, служившей опорой для одной из лестниц. Ступени затрещали, и визг металла, мучительно пытающегося приспособиться к исчезновению опоры и к людской перегрузке, разнесся по всему туннелю. Коп с испугом взглянул на потолок, увидел, как гнутся и оседают балки, и дважды выстрелил из-под прикрытия колонны. Гулкое эхо выстрелов пошло колотиться в замкнутом пространстве туннеля.
Вторая пуля попала в левую руку солдата чуть повыше кисти. Брандельмейер, теперь уже бесполезный, выскользнул из здоровой руки, как только первые капли крови окропили одежду Карло. Он с изумлением глянул на свою раздробленную руку. Можно сказать, его удивление было безмерным.
Что за оружие пустил в ход синемундирник? Не лучевое, это точно. Ничего подобного Карло еще никогда видеть не приходилось. В любом случае это не луч — тот зажарил бы Карло прямо на месте. Какая-то сила, которая выбрасывает нечто… нечто такое, что разорвало ему ткани тела. Карло тупо смотрел, как кровь струится из его руки.
Коп, теперь уже несколько поостывший к идее честного боя с этим парнем в странной одежке и с ни на что не похожей винтовкой, осторожно выглянул из-за своего укрытия и, прокравшись по краю платформы, попробовал подобраться к Карло поближе, чтобы всадить в него еще одну пулю, если тот вздумает сопротивляться дальше. Но солдат стоял, по-прежнему расставив широко ноги, с удивлением рассматривая свою руку. Он явно не понимал, ни где находится, ни что с ним произошло. Он был оглушен пронзительными свистками проносящихся мимо поездов и совершенно обескуражен варварской тактикой своего синемундирного противника.
Коп продвигался не спеша, боясь, что солдат придет в себя и бросится бежать. Но раненый стоял, будто уже успел пустить корни. Коп напряг мышцы и одним прыжком преодолел разделявшее их пространство.
Он свирепо обрушил ствол своего пистолета на шею Карло, попав как раз чуточку пониже уха. Солдат медленно развернулся к нему лицом, продолжая стоять как прикованный, и в течение нескольких секунд, казалось, с глубоким изумлением рассматривал своего обидчика.
Затем глаза солдата остекленели, и он бревном рухнул на платформу. И когда серый густой туман уже почти полностью окутал его мозг, откуда-то из глубин сознания выплыла последняя, удивительно не соответствующая ситуации мысль: «Он ударил меня… Физический контакт? Не верю, этого не может быть! Куда меня занесло?!»
Слабый свет еле-еле просачивался неизвестно откуда. Тени ползли и раскачивались, неохотно превращаясь в объемные предметы.
— Эй, Мак! Огонька не дашь?
Тени закрывали обзор Карло, но он понимал, что лежит на спине, глядя прямо вверх. Солдат повернул лицо, и тут же перед ним сфокусировалась стена, причем почти у самого носа. Тогда он повернул голову в другую сторону. Снова возникла стена, но уже в футах трех от него — сплошное
Когда все пришло в норму, Карло попытался медленно сесть. Перекинул ноги через острый край какого-то мелкого металлического корыта. Корытом оказалась безматрасная койка с дном, продавленным сотнями мужских тел, лежавших на ней до него. Он находился в камере.
— Эй! Я спросил, не разживусь ли у тебя огоньком?
Карло отвернулся от голой задней стены камеры и глянул сквозь прутья решетки. К металлу прижалась чья-то рожа с носом, ни дать ни взять похожим на луковицу. Человек был невысок и одет в грязные тряпки, вонь от которых ударила по ноздрям Карло с чудовищной силой. Глаза незнакомца налились кровью, а нос был испещрен сетью голубых и красных сосудов. Застарелая форма алкоголизма — такая болезнь, казалось, сочилась из каждой поры этого чучела; аспе гозасеа [1] превратила его нос в жуткий нарост, покрытый рытвинами и буграми.
1
Кожная болезнь, выражающаяся в появлении крупных красных угрей и бородавок и воспалении кровеносных сосудов (здесь и далее примеч.пер.)
Карло понимал, что его засадили в тюрягу, а по внешнему виду и даже по запаху своего нового приятеля тут же установил, что тюрьма не военная. Алкаш продолжал пялиться на него с немым удивлением.
— Спичка, Чарли? Спичек у тебя не найдется?
Бродяга выдвинул вперед свои распухшие влажные губы, дав возможность появиться изо рта на свет божий небольшому обсосанному со всех сторон окурку.
Карло тупо уставился на бродягу — он ни слова не мог понять из того, что тот сказал. Хотя алкаш разговаривал вроде бы медленно и довольно отчетливо, но смысл как-то не улавливался. Однако Карло знал, как следует отвечать.
— Куарло Клобрегнни, рьявой, шестпятодиннулдвадвадьветь, — механически отчеканил солдат без запинки, сливая слова в нечто подобное злобному ворчанию.
— Чего бесишься, дружище? Я, что ль, тебя сюда запузырил? — урезонивал его любитель спичек. — Мне надо всего-то огоньку вот для этого огрызка. — Он поднял вверх два дюйма обмусоленного окурка. — А как прикажешь понимать, что тебя как фрайера держат в клетке, не пускают шляться в натуре по этой долбаной каталажке? — Он ткнул большим пальцем через плечо, и Карло впервые обнаружил, что в тюрьме есть и другие люди.
— А, да пошел ты на хрен, — пробормотал алкаш. Он еще раз выругался себе под нос и отвернулся. Затем, пройдясь меж рядов пустых коек, уселся рядом с четырьмя другими узниками, чем-то схожими по выражению лиц; они лениво кейфовали вокруг грубо сколоченной комбинации стола и скамеек. Этот гибрид, несколько напоминавший всем известную пикниковую меблировку, был наглухо привинчен к полу.
— Псих долбаный, — объявил алкаш остальным, кивнув лысиной в сторону солдата в длинном плаще и металлическом, тесно облегающем панцире. Затем взял со стола измятые ошметки древнего журнала и принялся листать их с видом человека, знающего наизусть каждую строчку текста и каждую женскую фотографию.