Сражение за Варшавское шоссе. Битва за Москву
Шрифт:
Итак, немецкая группировка на Рославльском направлении значительно превосходила силы 43-й армии. Севернее, в районе ельнинского выступа немцы превосходили 24-ю армию незначительно, а по артиллерии и артиллерийским установкам даже уступали нашим войскам.
Замысел Ельнинской наступательной операции (30 августа – 3 сентября) имел целью следующее: встречными ударами 24-й армии подсечь основание ельнинского выступа, окружить немецкую группировку, рассечь её и уничтожить по частям; одновременно 43-й армии предстояло наступать на Рославльском направлении; тем временем южнее Рославля и Варшавского шоссе левофланговые дивизии 43-й и три армии Брянского фронта – 50-я, 3-я и 13-я – осуществляли Рославльско-Новозыбковскую операцию (30 августа – 12 сентября).
В значительно урезанной истории Великой Отечественной войны отражена лишь успешная часть этой операции, получившая наименование Ельнинской. На самом деле в августе – сентябре 1941 года Ставка планировала проведение
С самого начала в этой операции всё пошло не так, как планировали. Под Ельней и Рославлем первоначальный удар был сильным. 24-я армия начала теснить противника. Хотя первые дни боёв значительного успеха не принесли. Ударные группы имели продвижение всего лишь до 1 км в сутки. Немцы яростно контратаковали, в том числе с танками, стремясь во что бы то ни стало удержать горловину ельнинского выступа. 3 сентября наши войска после короткой перегруппировки снова нажали, и к вечеру перемычка ельнинского мешка сузилась до 6–8 км. Опасаясь полного окружения, немецкое командование приняло решение об отводе войск из ельнинского мешка.
В дневнике фон Бока запись за 31 августа 1941 года поразительно спокойная и лаконичная: «4-я армия совместно с 10-й танковой дивизией начали контратаковать противника в точке его максимального внедрения в нашу оборону. Русские возобновили атаки в районе ельнинского выступа». В записи от 1 сентября 1941 года уже чувствуется некоторая озабоченность: «…далее к северу, особенно в районе ельнинского выступа, его атаки становятся всё более мощными и настойчивыми. Пленные утверждают, что эти атаки проводятся по личному указанию Сталина». Запись 3 сентября 1941 года: «Процесс спрямления ельнинского выступа вряд ли позволит нам высвободить хотя бы один полк ранее 6 сентября. Первые эшелоны 183-й дивизии, которую я вытребовал из-под Невеля, подойдут к Смоленску в это же примерно время. Таким образом, 162-я дивизия вряд ли сможет перейти в распоряжение 9-й армии до 6 сентября. На южном крыле 4-й армии противник, поддержанный танками, прорвал чрезмерно растянутый фронт 34-й дивизии (Бехлендорф) и вклинился в её оборону на значительную глубину. Я передал единственный свой резерв, 52-ю дивизию (Рендулич), в распоряжение армии при условии задействовать её, если это действительно необходимо». Запись 4 сентября 1941 года: «Сегодня противник снова атаковал на южном крыле 4-й армии. В районе ельнинского выступа шли бои местного значения». 7 сентября 1941 года фон Бок делает в своём дневнике весьма любопытную запись, касающуюся назревающих событий начала октября: «Согласно директиве фюрера, моё давнее желание атаковать главные силы русских должно осуществиться во вполне обозримом будущем. Главное, чтобы не подвела погода, так как необходимые подкрепления раньше конца сентября к нам не подойдут! В целом ситуация благоприятствует началу наступления, но простой её не назовёшь, так как на северном крыле обстановка продолжает оставаться напряжённой».
Фон Бока больше беспокоил не ельнинский выступ, а положение на фронте 34-й пехотной и 10-й танковой дивизий. Последняя в эти дни составляла его резерв, который он вынужден был бросить в бой, чтобы остановить внезапную и довольно мощную атаку войск генерала Жукова. Хотя, возможно, хитрый тактик фон Бок ввёл в дело все свои резервы, только чтобы не посылать подкрепление генералу Гудериану, который в это время гнал свою 2-ю танковую группу на юг, чтобы сомкнуть кольцо окружения вокруг киевской группировки советских войск. Личные и служебные отношения фон Бока и Гудериана вконец испортились. Гудериан, окрылённый успехами своих подвижных корпусов в период летних боёв в России, всё больше выходил из подчинения, считая себя и свою группу главными действующими лицами группы армий «Центр». Он и теперь требовал всё новых и новых сил, чтобы как можно скорее и успешнее завершить свой рейд на юг и в очередной раз отличиться. Фон Бок же считал эту операцию безрассудством, лишней тратой сил, боеприпасов и людских ресурсов, а самое главное – времени, и это могло стоить германским войскам той желанной и скорой победы, о которой в вермахте грезили все от солдата до фельдмаршала.
Лето кончалось, а Москва всё ещё оставалась дальней целью, несбывшейся мечтой фельдмаршала. А тут ещё атаки русских, которые вводят в бой всё новые и новые дивизии…
В эти же дни начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии (ОКХ) генерал-полковник Франц Гальдер в своём дневнике сделал следующую
Немцев ещё так не трепали, как под Ельней в августе – сентябре 1941 года. Начальнику Генерального штаба ничего другого не остаётся, как изображать хорошую мину при явно плохой игре. Какое же это неплохое достижение, если уже разработана директива и подписана Гитлером о последнем и решающем наступлении года, после успешного завершения которого солдатам вермахта, уставшим от тягот и ужасов Русского фронта, обещали возвращение на родину? Ельнинский выступ – наивыгоднейший плацдарм для броска на Москву. Простому фронтовому фельдфебелю, взгляни он на карту с очертаниями ельнинской дуги, ясно, что лучшего трамплина, пронизанного коммуникациями с востока на запад, для прыжка на Москву и желать невозможно. Однако штабной генерал постарался утопить досаду за поражение своих войск в пространных фразах, абсолютно несвойственных общему стилю дневника.
Русскими войсками в центре в тот период командовал тогда ещё не особенно оценённый немецким Генштабом в качестве своего противника генерал армии Жуков. Он ещё покажет себя, и очень скоро.
24-я армия генерала Ракутина блестяще выполнила свою задачу – опасный ельнинский выступ был срезан, 5 сентября дивизии этой армии ворвались в Ельню. На следующий день город полностью очистили от неприятеля.
Итогом операции стала, как уже было сказано, ликвидация выступа, угрожавшего Вяземской группировке наших войск и в целом Московскому направлению. По сути дела, это была первая крупная операция уровня фронтовой, завершившаяся успешно. Первая победа. Она и обставлена была соответственно: сообщения в газетах, по радио, награды и внеочередные звания победителям. Здесь же, в ознаменование этой победы, произошло нечто, что, смело можно сказать, повлияло на судьбу всей войны – родилась советская гвардия, во многом ставшая продолжателем гвардейских традиций Русской армии. 18 сентября 1941 года приказом наркома обороны СССР ряду дивизий присвоено звание гвардейских: 100-й стрелковой – 1-я гвардейская стрелковая дивизия, 127-й стрелковой – 2-я гвардейская стрелковая дивизия. Спустя неделю гвардейские звания получили 107-я стрелковая и 120-я стрелковая; соответственно – 5-я гвардейская стрелковая и 6-я гвардейская стрелковая дивизии.
5-я вскоре окажется в Калуге. Заняв оборону вокруг города, примет бой с двумя немецкими дивизиями, усиленными танками, авиацией и артиллерией. Вырвется из окружения и выйдет к Тарусе, а затем займёт глухую оборону на Протве под Серпуховом и до середины декабря будет упорно стоять на своём рубеже. В ходе Московского наступления в составе войск 49-й армии генерала Ивана Григорьевича Захаркина пойдёт вперёд, освободит сотни деревень и городов, в том числе Тарусу, Полотняный Завод, Юхнов (все на территории нынешней Калужской области. – С.М.) и весной 1942 года после упорных позиционных боёв на реке Угре снова вернётся в состав 43-й армии Западного фронта. Фронтом будет командовать генерал армии Жуков. 5-й гвардейской будет отдан приказ захватить плацдарм на западном берегу реки Угры, чтобы встретить на нём прорывающуюся из окружения Западную группировку 33-й армии генерала М.Г. Ефремова. Но об этом в последующих главах. Войну дивизия закончит под Кенигсбергом и к тому времени будет иметь наименование – Городокская, ордена Ленина, Краснознамённая, ордена Суворова гвардейская стрелковая.
Действия 43-й армии в операции Резервного фронта оказались менее успешными. 30 августа, в первый день наступления, 109-я танковая дивизия полковника Семёна Панкратьевича Чернобая успешным ударом прорвала оборону немецкой 23-й пехотной дивизии, продвинулась вперёд на 12 километров, вышла к Костырям и перехватила шоссе Рославль – Ельня. Однако немцы отреагировали мгновенно. В ночь на 31 августа под Костыри были спешно переброшены части 267-й пехотной и 10-й танковой дивизий. 267-я только что прибыла в Рославль с южного крыла группы армий «Центр». 10-я составляла резерв фон Бока. «Клюге описал это вклинение как прорыв на глубину до 10 километров, – записал в своём дневнике фон Бок 30 августа, – и потребовал для ликвидации прорыва передать в его распоряжение 267-ю (пехотную) дивизию и несколько батальонов 10-й танковой дивизии. Я передал ему то, что он требовал, чтобы побыстрее разделаться с этой проблемой».