Сражения Космического Десанта
Шрифт:
Рыцарь ответил не сразу. Он и его знаменосец занялись зеленокожими, которые кишмя кишели у корпуса уже бесполезного танка и лезли вверх в отчаянном порыве пролить кровь черных рыцарей.
Болтер Артариона плевался смертью, сокрушая и отбрасывая тварей вниз на дорогу. В сияющей как солнце вспышке плазменный пистолет Гримальда дезинтегрировал еще две карабкающиеся твари, позволив пылающим останкам рухнуть обратно в толпу.
Второй уничтоженный танк усеяло множество следов — дым поднимался из вентиляции и трещин в броне. Храмовники швырнули внутрь него гранаты, и Райкин увидел,
— Прости, что задержались, майор. — У реклюзиарха даже дыхание не сбилось. — Мы были нужны при прорыве баррикады в южном квартале девяносто два.
— Лучше поздно, чем никогда, — ответил Райкин. — Судя по последнему сообщению от центрального командования, план Саррена в этом квартале работает лучше, чем предсказывали все аналитики. Мы будем передислоцироваться для контрудара?
На башне танка Гримальд описал булавой смертоносную дугу, превращая орков в кровавое месиво.
— Ты еще дышишь, майор. Этого достаточно.
Рассвет не принес ничего, кроме продолжения ночной бойни.
Такого звука я еще никогда не слышал. За два столетия жизни мне приходилось воевать рядом с богомашинами, чьи орудия были громче, чем предсмертные крики звезд. Я противостоял многотысячным армиям, где каждое существо криками выражало свою ненависть. Я видел, как корабль размером с башню улья врезался в поверхность океана в одном из далеких миров. Фонтан воды, который он выбросил в небеса, и приливная волна, что последовала за ним, были подобны божественному суду, что пришел затопить землю и сокрыть все человечество в соленых глубинах.
Но ничто из этого не могло сравниться с защитой Хельсрича.
На улицах схлестнулись люди и ксеносы, грохот оружия и голоса смешались в громадную волну бессмысленного шума. На каждой крыше турели и многоствольные бочкообразные защитные орудия стреляли в небо, и запас их снарядов не заканчивался, ритм огня не замедлялся ни на секунду. Машинный рев сражавшихся титанов был слышен за несколько кварталов от места битвы.
Никогда прежде я не слышал, как целый город был занят войной.
Пока мы сражаемся, чтобы очистить улицы от тварей, осаждающих майора Райкина, и пока сами легионеры оставляют укрытия и присоединяются к нам в битве, я не перестаю следить за главными вокс-каналами.
Райкин не ошибся. Пока мы заняты в запланированном вооруженном отступлении по всему улью, всего лишь несколько кварталов оставлены без приказа.
Вражеские титаны уже в городе. Отчеты об уничтоженных гаргантах поступают от командиров Инвигилаты и вносят свою лепту в общий хаос вокс-сообщений, но это радостный хаос. Хельсрич остается непокоренным на тот момент, когда солнце достигает полудня.
Мои братья все так же рассеяны по городу, поддерживая самые слабые участки обороны и помогая защите там, где прилив орков особенно мощен. Как жаль, что мы не можем собраться вместе в последний раз. Эта упущенная возможность — еще одна ошибка, которую я должен искупить.
Отчеты поступают ко мне каждый час. Пока никакие потери не очернили наши списки.
Этот город умрет. Все, что остается, — это только выяснить, как долго мы сможем бросать вызов судьбе. И превыше всего я хочу получить оружие, погребенное в песках пустошей.
Я делаю вдох, чтобы вызвать «Громовой ястреб», когда вокс вдруг разражается паникой. Трудно хоть что-то понять из этой какофонии шума и криков, но ключевые слова я все же могу выловить: титан. Инвигилата. «Герольд Шторма».
И затем голос, гораздо более сильный, чем другие, произносит единственное слово. В нем чувствуется боль.
— Гримальд.
ГЛАВА XII
В тени примарха
«Громовой ястреб» мчится на юг, все вокруг нас грохочет от свирепого воздушного вихря, поднятого ускорителями корабля. Очень легко вообразить, как взбалтываются при этом плотные облака Армагеддона.
Ветер ревет в кабине экипажа, залетая через открытый люк. Я по праву стою первым у выхода, стиснув одной рукой край шлюза, в то время как ветер когтями пытается сорвать табард и свитки. Под нами расстилается город: стремятся в небо башни, льнут к земле улицы. Первые в огне, вторые наводнены пеплом и врагами.
Многие дальние кварталы полыхают. Это Хельсрич — промышленный город, производящий топливо. Здесь много такого, что хорошо горит.
Языки пламени задымляют небо, когда кольцо огня проглатывает окраины улья, медленно продвигаясь вперед. В десятки раз увеличивается поток беженцев из окраин в центр. Размещение их уже не является самой большой головной болью. Главная проблема забитых горожанами улиц заключается в том, что войска не могут передислоцироваться так быстро, как этого требует план Саррена.
Я не осуждаю полковника за эту недоработку. Его управление городом — а он прибыл в Хельсрич ненамного раньше нас — оказалось настолько эффективным, насколько вообще можно ожидать от человека под воздействием сильнейшего стресса. Я вспоминаю, как на первых инструктажах он был подавлен огромным количеством гражданских, которые отказывались покидать дома даже перед угрозой вторжения. По правде говоря, город строился явно не с переизбытком убежищ. В конце концов Саррен с неохотой позволил им оставаться в домах, зная, что проблема — частично — решится сама собой. Как только ксеносы захватят некоторые районы, численность погибших гражданских окажется катастрофической.
— Ну что ж, — сказал он как-то ночью собравшимся командирам, — значит, будет меньше беженцев.
Тогда я искренне восхитился Сарреном. Его безжалостная ясность мышления достойна высочайшей похвалы.
Накренившись, «Громовой ястреб» начал спуск. Я приготовился, шепча слова почтения духу пристегнутого к доспеху прыжкового ранца. Он громоздкий и древний, покрыт вмятинами, царапинами и нуждается в покраске, но соединение с броней безупречно. Движением век я кликаю по руне активации, и гул внутренних систем ранца сливается с рычанием работающего доспеха.