Сражения Космического Десанта
Шрифт:
— Возможно, вы можете нам помочь.
Лицо полковника явно просветлело, а риннские воины приободрились.
— Все, что скажете, мой лорд. Все, что скажете.
— Обеспечьте кордон, — сказал Алвес. — Держите жителей и персонал космодрома на расстоянии от него, пока готовится наземный транспорт. Мы должны как можно быстрее отбыть в Кассар. Обеспечьте нам свободную дорогу. Поставьте барьеры, делайте для этого все, что нужно. Если придется, задействуйте полицейские силы, но я хочу, чтобы на нашем пути между космодромом и Зоной Регис не было ничего и никого.
— Мы все сделаем, лорд, — сказал Кантрелл. —
— Согласовывайте с моим личным слугой, — ответил Алвес. — Держите канал открытым. Канал «бета», четвертая частота. Его зовут Мерин, и он скажет все, что вам нужно знать.
Кантрелл принял эту информацию с последним поклоном, затем повернулся к войскам и начал отдавать приказы.
Алвес понаблюдал, как Риннсгвардия быстро двинулась по своим делам, и затем отправился организовывать разгрузку «Громовых ястребов».
Прослышали ли политики о его прилете? Почти наверняка. Они начнут делать из этого великое событие, чтобы люди увидели их рядом с воинами Императора. Проклятые павлины!
Справа раздалось низкое гудение и клацанье гусениц, и Алвес, обернувшись, увидел приближение армированного лендрейдера, который должен был отвезти его в город.
Капитан подошел к массивной машине, про себя задаваясь вопросом, как долго ему придется готовить этот город к грядущему вторжению злобных ксеносов.
Он предчувствовал, что времени будет недостаточно.
ВОСЕМЬ
Зона Регис, город Новый Ринн
Майя Кальестра не могла вспомнить, когда в последний раз так резко просыпалась. Наверное, когда была десятилетним ребенком. Но именно так женщина встретила мир сегодня. Веки казались такими тяжелыми, что не было никаких сил открыть глаза, пока губернатор пыталась прийти в себя.
— Что… что происходит?
Когда она наконец открыла глаза, их пронзила боль. Золотые лучи солнца уже вливались в комнату через южные окна. Тяжелые бархатные портьеры были раздвинуты. Небо за окном слепило лазурной голубизной, не виднелось ни облачка. Лето вступало в свои права.
Главная придворная дама нежно трясла Майю за плечи и только теперь отступила.
— Мадам, проснитесь. Мы должны вас немедленно подготовить. Секретарь Милос уже ждет на большом балконе. Я подам вам завтрак туда.
— Который час? — спросила Майя. — И почему ты меня так будишь? Шивара, ты раньше никогда так не делала.
Шивара отняла руки, но выражение ее лица оставалось непреклонным. Она была уникальна. И настолько надежна, что Майя даже Милосу так не доверяла. Высокая, красивая, в облегающем платье из белого шелка, скрывающем сильное и мускулистое, но от этого не менее женственное тело. Мало кто знал, что Шивара была монахиней, даже Милос этого не знал. Она была сест-Рои Адептус Сороритас, с рождения воспитанной, чтобы охранять и помогать тем, кто докажет, что достоин такой защиты. Планетарные правители по всему Империуму находились под охраной таких смертоносных стражей. Если что-то беспокоило Шивару, Майя знала, что на то есть веские причины.
— Мадам, прошу вас, вставайте, — повторила Шивара. — Случилось что-то непредвиденное. В город прибыли Багровые Кулаки.
Майя так и села в своей постели. Темные волосы каскадом упали на белые плечи,
— Правда? Это замечательно. Могу я надеяться, что магистр Ордена будет в их числе?
Шивара нахмурилась.
— Что с тобой? — спросила Майя, смутившись. — Их присутствие беспокоит тебя?
— Очень, мадам.
Майя начала сердиться, улыбка исчезла с ее губ.
— Думаю, тебе лучше объясниться. Сыны самого Императора здесь. Я не могу понять твоего настроения.
Она откинула покрывало, свесила ноги с кровати и надела тапочки молочно-белого цвета, а затем встала и потянулась.
Глаза ее машинально, как бывало каждое утро, обратились к большой статуе в юго-западном углу комнаты, вырезанной из чистейшего белого мрамора, который только можно было добыть на планете. «Умирающий Адонис» Амелии. Настоящий шедевр. Если бы министр финансов только узнал, во сколько обошлась дворцовой казне эта покупка, для губернатора разверзся бы настоящий ад. Но Майя не смогла удержаться, когда скульптор Йанос Амелия наконец согласился продать свою работу. Шантаж старика был сложным и длительным занятием, но оно того стоило.
Шивара проследила за взглядом своей госпожи.
Фигура Адониса не уступала размерами живому воину Астартес, и было что-то в выражении лица, в чертах, что постоянно напоминало Майе о магистре Ордена Педро Канторе.
— Что беспокоит меня, мадам, — ответила Шивара, прерывая мысли губернатора, — так это их число. Прибыло по меньшей мере рота. — Она чуть помедлила, а затем добавила: — С космодрома сообщили, что они в боевой выкладке.
Майя оторвала взгляд от широких плеч скульптуры.
— Они здесь для войны? — переспросила она. — Не говори ерунды. На Мире Ринна не было войны уже…
— Одну тысячу двести шестьдесят четыре года, мадам, — мрачно закончила Шивара. — Как раз самое время для новой.
ДЕВЯТЬ
Город Новый Ринн, провинция Риннленд
Сержант Гурон Гримм знал, что его командир пребывает в более мрачном расположении духа, чем обычно. Капитан Алвес ехал в левой части купола лендрейдера «Аэгис Этернис», отказываясь даже взглянуть на радостную толпу, обступившую трассу номер девятнадцать. Гримм знал это, потому что, как и подобает первому помощнику капитана, ехал в правой части купола машины, то есть занимал не менее почетное место. Гурон был заслуженным ветераном, сержантом, давним лидером отделения, который много раз доказал свои достоинства в битве. Когда брат Роммус погиб в походе три года назад, Алвес выбрал своей правой рукой Гримма, повысив его до командира отделения во Второй роте. Решение это было, в общем, благосклонно принято остальной ротой.
Гримм с радостью помогал капитану, хотя отношения между двумя космодесантниками оставались, мягко говоря, натянутыми. Слишком уж они были непохожи. Естественно, Гримм исполнял любые приказы командира, что не мешало ему считать Алвеса крайне холодной, одинокой и замкнутой личностью. Возможно, Дриго не всегда был таким. Гримм не раз подозревал, что капитан мог ожесточиться, потеряв на своем пути слишком много друзей. Подобная жесткость души не была редкостью среди Астартес, переживших братьев, с которыми начинали службу.