Сражения Космического Десанта
Шрифт:
Помолившись в часовне, Аррун отправился в личную комнату вооружения, где еще долгое время просидел в раздумьях, стараясь унять жажду боя, бурлившую у него в крови. Все вокруг постоянно менялось, и это его беспокоило. Капитан не был псайкером и даже никогда не надеялся на то, что обладает хоть какими-то психическими способностями, но за прошедшую пару месяцев даже он почувствовал, как в сторону ордена дуют ветра перемен. Разговоры с собратьями-капитанами и Брандом только укрепили его опасения насчет растущей горячности воинов при небольшом опыте. Такая динамика совершенно
Теперь он испытывал чувство вины за подобные мысли.
— Прости меня, далекий Отец, — едва слышимо пробормотал он. — Я плохо думаю о братьях, а подобному не место в сознании Адептус Астартес.
Император не ответил, но это не имело значения. Аррун был уверен, что его услышали, и этого ему хватало.
Он закрыл глаза и представил умиротворение часовни. Возможно, ему следовало остаться там подольше. Ее величественность всегда действовала на него успокаивающе, и он проводил там немало времени, разглядывая многочисленные и разнообразные трофеи роты. Мысль о тех черепах вызвала у него вспышку гордости и упрямства. Посмотри, чего добились твои боевые братья. Посмотри на Волькера. Посмотри, что ждет нас в будущем. Все его безграничные возможности. Всю его славу. Эти размышления заставили его вспомнить один из разговоров со своим советником.
— Будущее, — сказал ему Бранд за пару дней до того, как прибытие Красных Корсаров заставило их ускорить ход проекта, — это череда пустых страниц. Эти целеустремленные юные воины ждут, чтобы заполнить их историями своих подвигов, и пока мы лишь наблюдаем, они действуют. Нам не к лицу размышлять о сомнениях и сожалениях. Нашим долгом всегда было, есть и будет создавать настоящих воинов и вести за собой. Мы вступаем в новый этап истории Серебряных Черепов, Дэрис. Ни ты, ни я не можем остановить ход времени. Это неизбежность, как волны Маре Аргентиум, бьющие о берега Варсавии.
Бранд сказал правильные, нужные слова. И все равно они не могли унять сомнения в сердце капитана. Он неохотно оторвался от своих размышлений, поднялся на ноги и быстро покинул комнату вооружения, чтобы занять положенное место на мостике корабля.
Глава четырнадцатая
КРАСНОЕ И СЕРЕБРО
Над горизонтом занимался бледный свет, когда появились ревущие десантные капсулы Серебряных Черепов. Красные Корсары, вставшие на защиту завода, видели в них предвестников грядущей битвы. Обе стороны приготовились к бою. Обе жаждали пролить вражескую кровь.
Словно аккомпанируя происходящему, в горах пророкотал гром. К раскатам добавился рев ретродвигателей, которые начали замедлять капсулы для минимизации удара. Грохот стоял оглушительный.
После того как капсула с Маттеем и его отделением на борту врезалась в феррокрит посадочной площадки, она гордо застыла серо-стальным символом стойкости ордена. Капсула оставалась стабильной и неподвижной несколько секунд, затем заряды, держащие двери, детонировали. Они раскрылись, словно лепестки распускающегося цветка, который приветствовал розовый рассвет Гильдара Секундус.
Вокруг падали
Как и все Адептус Астартес, Маттей обладал непоколебимой верой в Императора и в свою миссию нести Его волю и слово тем, кто не мог — или не хотел — услышать Бога.
Во время спуска капитан Аррун сообщил, что один из воинов отделения Портея укрылся в горах, и теперь Маттей во все глаза смотрел на вокс-руну, мигающую на ретинальном дисплее шлема. Сержант моргнул, отправив повторяющийся сигнал по защищенному каналу. Курис, несомненно, будет ждать контакта с братьями, и, как только до него дойдет передача, потерянный воин вернется в бой.
Маттей положил руку на болтер и погладил лист пергамента, который трепетал на новой печати чистоты. Он безмолвно воздал хвалу машинному духу, прося его помощи в будущей битве. Другие воины также заклинали оружие и проверяли снаряжение. Сержант повернулся на запад. Огромное лабиринтообразное переплетение башен и труб, в котором утопал завод, отчетливо виднелось вдалеке, прямо напротив их позиции. Ротные капитаны обозначили всем Серебряным Черепам, вышедшим на поле боя, общую стратегию и личные задачи каждого.
Всюду приземлялись все новые десантные капсулы, и вскоре на поверхности оказались почти все воины четвертой роты. Оба дредноута были пока в пути, и Маттей вновь ощутил прилив гордости за то, что под его командованием находились двое столь прославленных воинов.
— Четвертая рота, — произнес он по воксу, — занять позиции. Приготовиться.
В приказе не было необходимости. Серебряные Черепа были машиной войны, хорошо слаженной и беспрекословной до последнего бойца. Они, сознательно или нет, уже были на старте, готовые встретиться в бою с Красными Корсарами.
И они не познают страха.
Портей не знал страха за все время службы в Серебряных Черепах. Если он и чувствовал его еще в бытность ребенком, то это осталось далеко в прошлом. Страх стал для него просто словом. Словом, которое использовалось, чтобы придать видимую форму и очертания непонятному. Познай своего врага — посмотри в лицо самым худшим кошмарам, и поймешь, что тут нечего бояться.
Но сейчас он не испытывал страха. Сейчас Портей был охвачен такой глубокой яростью, что это выходило за грань человеческого восприятия. Ярость была раскаленной добела, взрывоопасной, но, оказавшись в плену, сержант не мог действовать согласно заложенным в него инстинктам. Он был в заточении, беспомощный и неспособный принести заслуженное правосудие этим предательским собакам.