Сражения Космического Десанта
Шрифт:
Кир сидел в одиночестве и смотрел гололитическую запись. Он был без своего синего доспеха терминатора, который почистили и заново благословили после путешествия на поверхность Катариса. Ссутулившиеся плечи прикрывала белая мантия с капюшоном, по ее краям синей нитью были вышиты имена героев ордена. В тени капюшона вытянутое лицо эпистолярия выглядело так, словно его вырезали из белого мрамора. Зал военного совета был затемнен, тусклый свет проектора озарял контуры широкого каменного стола и стульев. За границей светового круга темнота гудела двигателями «Эфона»,
Как только Кир ступил на «Эфон», он потребовал запись сообщения. Будучи эпистолярием Адептус Астартес, он мог получать психические сообщения, которые передавались из разума одного астропата другому. Проходя через варп, эти сообщения пересекали огромные расстояния быстрее света звезд. Но это сообщение пришло, когда он находился на поверхности Катариса. Среди смертельных отголосков, окружавших этот мир, его разум оставался глух к такой тонкой телепатии. Его получил астропат «Эфона», и теперь Кир просматривал запись этого момента.
Что-то в сигнале вызвало его беспокойство. Передача из одного разума в другой исказила его, но у космодесантника было такое ощущение, что он почти мог услышать пропущенные слова.
— Ты ведь знаешь, что оно не изменится.
Голос пришел из темноты со стороны дверей.
Кир поднял голову. Его зрение превратило полумрак в монохромные тона света и тени. Фигура, стоявшая на другом конце пустого совещательного зала, была одета в белую тунику. Изуродованная шрамами голова была гладко выбрита, а над левым глазом выступали два хромовых штифта. Охваченные медными наручами голые мускулистые руки были опущены.
— Фобос, — произнес Кир, улыбнувшись, когда человек прошел вперед. — Пришел вывести меня из меланхолии?
Фобос не ответил, но остановился с противоположной стороны круглого каменного стола. Между ними по-прежнему воспроизводилась в конусе света голограмма астропата. Сержант посмотрел на проекцию.
— Ты все еще считаешь, что лучше заниматься этим?
Кир нахмурился: с его старым другом что-то было не так. В его словах не было и следа обычного сдержанного юмора, только тон, который Кир не мог понять.
— Да, брат, — сказал Кир, встав с кресла с железной спинкой. — Ты не возражал, когда я приказал «Эфону» направиться в систему Кларос. Теперь ты хочешь что-то сказать?
Фобос молчал, но резкие черты лица сержанта выдавали его эмоции.
На борту «Эфона» командовал Кир. Ему незачем было выслушивать опасения сержанта, но он хотел этого. Как псайкер он всегда стоял в стороне от остальных. Сейчас это сохраняло актуальность, как и ранее, когда он был нелюдимым мальчиком с давно забытой планеты. Но Фобос никогда не демонстрировал отстраненность, свойственную братьям. Сержант Первой роты, проконсул, удостоенный крукс терминатус, он был воином до мозга костей и ближайшим другом Кира.
— Мы были здесь стражами на протяжении тридцати лет, — медленно произнес Фобос. — Тридцати лет войны.
— В этом мы поклялись, и в этом состоял наш долг, — сказал Кир.
— Да, и долг мы заплатили кровью, — напомнил Фобос.
Кир кивнул. Долг действительно был оплачен
«Эфон» был боевой баржей, кораблем для ведения войны среди звезд. Он мог нести три сотни Адептус Астартес, их боевые машины и оружие. Когда баржа покинула Сабатин, она была почти полностью укомплектована, но три десятилетия войны на границах Ока Ужаса имели свою цену. Капитаны и ветераны сотен лет войны полегли на потерянных мирах или плыли в холодном космосе. Корабль наполнила тишина, его экипаж сократился до сервиторов, а системы — до самых необходимых для обслуживания оставшихся Белых Консулов.
«Да, мы много раз платили эту цену, мой друг», — подумал Кир.
— Могут ли Адептус Астартес иначе исполнить свой долг? — спросил он вместо этого с суровостью, которой не испытывал.
— Мы — Белые Консулы. — Фобос оперся о стол, глядя на эмблемы головы хищной птицы, вырезанные на каменной поверхности. — Мы на грани полного исчезновения. Орден вызывает и… — Он замолчал.
— И что? — Кир смотрел, как его друг сглатывает.
— Орден вызывает, но мы медлим.
— Думаешь, это то, что мы делаем? Медлим?
— Я думаю, что наш орден нуждается в нас.
Кир почувствовал, как по коже пробежал холодок от этих слов. Орден сосредоточил большие силы, чтобы встретить ужасного врага, и понес такие потери, что его будущее висело на волоске. Пришел вызов с требованием всем сынам Сабатина вернуться домой.
— И в чем состоит цель нашего ордена, сержант Фобос? — спросил Кир, и в ответ на холод в его голосе Фобос поднял взгляд. — Мы — Белые Консулы, потомки Жиллимана. Мы следим за человечеством и защищаем его. Для этого нас создали. Это наш долг перед орденом.
— А если ордена больше нет? — прорычал Фобос. — Если он уничтожен, а нас там нет?
— Если мы забудем нашу цель, мой друг, тогда не останется ничего, кроме пепла, который разносится по мертвым мирам.
Ему показалось, что он разглядел вспышку понимания в темных глазах Фобоса. Эпистолярий понял, что слышит эхо утраты Катариса в своих словах.
— Он уничтожен, — сказал Фобос спокойнее. — Ничего нельзя было сделать для его спасения. Будь там мы, или вдесятеро большие силы, не было бы другого выбора, кроме Экстерминатуса.
Киру вспомнился последний крик о помощи мертвого мира.
— Мы не могли его спасти, и мы не сможем спасти Кларос, если туда пришли демоны, — добавил Фобос.
— Всегда нужно пытаться что-нибудь сделать, прежде чем прибегнуть к полному уничтожению, — Кир не пытался скрыть своего раздражения. — Плати за выживание человечества жестокостью — и не останется ничего.
Он выключил гололит и вышел, оставив Фобоса одного в темноте.
«Эфон» движется к бронзовому корпусу космической станции, ауспики наполняют космос вокруг него перекрывающимися развертками сенсорных полей. Восьмикилометровое тупоносое жало в грязно-белой броне, утыканное макроорудиями, окутано потрескивающими пустотными полями. От рева плазменных двигателей на полной мощности мостик под ногами Кира вибрирует.