Сражения Космического Десанта
Шрифт:
Драйго и всех в радиусе сорока девяти шагов оторвало от земли и отбросило. Куски разбитого доспеха примарха разлетелись дождём, словно осколки снарядов.
Серый Рыцарь оглянулся, чтобы посмотреть на то, что осталось от упавшего на спину мертвенно-бледного гиганта. Порванные крылья слабо подёргивались на утихавшем ветру.
Узревшая, как повергли их предводителя, орда обратилась в бегство.
Снова подняв Титановый меч, Драйго направился к упавшему Мортариону. Примарх дрожал и дёргался, плоть слезла почти со всего тела, виднелись обнажённые мышцы и мощный скелет. Внутренности
Несмотря на всё увиденное, Драйго понимал, что враг не побеждён, не до конца. Сейчас бессмертный князь демонов всего на всего рассеется в эфирных ветрах, чтобы снова собраться с силами и вернуться в физический мир, в котором он так крепко укоренился. Пока они не могли сражаться с Мортарионом на своих условиях, Серые Рыцари не могли связать его, как любого из Конклава Диаболус — они могли только задержать и отсрочить неизбежное. Возможно, когда нибудь “тот”, которого так боялся Повелитель Смерти, возвысится, дабы уничтожить его навсегда.
Но не сегодня. Так или иначе, судьбу удалось обмануть. Драйго не собирался гадать, как это отразится на будущем.
Он расстегнул повреждённые зажимы шлема и посмотрел на поверженного Мортариона. Пустые глазницы всё ещё горели остаточным тёмным светом, падший примарх царапал воздух дрожащими руками. Стоя над ним, Драйго видел сердце князя демонов, оно продолжало устрашающе биться в открытой груди.
Он мрачно улыбнулся.
— Что ж, ради будущего.
Мортарион зашипел, тщетно пытаясь отползти от неминуемого поцелуя острия Титанового меча, но Драйго удержал его, широко развёл сломанные рёбра и надрезал гнилое мясо демонического сердца.
Мортарион закричал.
В имени — сила. Сила в именах тех, кто жил и умер за Императора, и Драйго не мог даже подумать ни о каком имени, которое сильнее свяжет гнилостную душу Повелителя Смерти, чем имени Линуса Геронитана.
Грохот орудий стал ближе. Пока его боевые братья преследовали обратившуюся в бегство чумную орду, Кальдор Драйго выпрямился в полный рост, дабы исполнить своё предназначение и оборвать крики Мортариона последним завершающим ударом клинка.
Серый Рыцарь взревел, удар, и крики оборвались.
Гай Хейли
Гибель Единства
Большая часть событий романа происходит в 887.М39, за две тысячи лет до настоящего времени — 998.М41.
Глава 1
Воспоминания о Гоноруме
Разум и сердца Мантиллиона Гальта наполнились спокойствием. Шепот молившихся слуг становился тише. Послышался легкий шум ветра. Жужжание татуировочной иглы смолкло. Теперь Гальт ощущал кожей не ее частые уколы, а холодные поцелуи горного воздуха. Он уже смутно понимал, что находится в Великой часовне с ее разлитой в атмосфере тяжестью лет и молитв, и все явственнее чувствовал вокруг себя открытое пространство. Глаза космодесантника были закрыты, он видел только темноту век. Воин парил между реальностью и сном, ни тут, ни там, — и его это тревожило. Гальт напомнил себе, что он на борту боевой баржи «Новум ин Гонорум», плывущей в варпе. Десантник не обладал сомнительными ведьмовскими дарами,
Гальт усилием воли подавил беспокойство.
— Славен Император, воплощение всего человечества, да осветит он путь, — процитировал он Кодекс Астартес и сосредоточился на своем дыхании.
Запахи и звуки дома звали его, но время направиться гуда еще не пришло. Память плоти должна прижиться, ее славное сияние должно излагать правдивую историю, когда для Гальта настанет час предстать пред взором Императора. Для этого необходимо снова пережить то событие, в честь которого сделана татуировка.
Реальный мир задрожал и полностью исчез.
Огонь полыхал в узких коридорах судна эльдаров. Пластичная кость, из которой был сделан корабль чужаков, яростно пылала. Синее пламя омывало доспехи космодесантника — синий цвет огня, пожиравшего кость, сливался с сине-костяными геральдическими цветами его ордена. Показатели температуры сенсория оказались в самой дальней части красной шкалы — без силовой брони капитан уже сгорел бы заживо. Даже в ней Гальт потел от невыносимого жара.
Вокруг оглушительно ревело пламя. Приняв отблеск огня за движение, десантник вскинул болт-пистолет и взял наизготовку силовой меч. Пусто. Пусто, не считая пламени и горящего в нем психопластика.
Большинство пиратов-эльдаров были убиты, их поджарые тела — разорваны болтерным огнем. Ярко разодетые трупы покрывали помосты, отчасти успевшие загореться. «Новум ин Гонорум» доложил, что три оставшихся судна эльдаров спасаются бегством, а ударный крейсер «Непрестанная бдительность» и четыре корабля эскорта линейного флота Трезубца направились в погоню. Рассчитывать на захват выживших ксеносов не приходилось, но Гальт был уверен, что эльдары больше не вернутся в Разрыв Орин. Десять хрупких кораблей чужаков дрейфовали в космосе, но победа досталась дорогой ценой — «Молот Корвона» получил тяжелые повреждения и неуклюже плыл в пустоте. Да и сама победа была не окончательной.
— Собраться на моей позиции, — приказал Гальт отделению ветеранов арьергарда. Их осталось четверо. Десантники закончили осматривать трупы и собрались вокруг капитана, как всегда начеку. На их богато украшенной броне плясали блики пламени.
Гальт кивнул в сторону большой двери в конце комнаты, обрамленной искусно сработанными округлыми портиками, чья симметрия притягивала взгляд. Над входом располагалась эмблема предводителя эльдарских корсаров — лицо с ничего не выражающими глазами, из которых капали слезы.
Вычурный ксеносский хлам.
— За этими дверями — мостик, — сказал Гальт. — Если мы убьем их лидера, ксеносы не вернутся. Брат Вердери-он, взрывай дверь.
— Да, капитан.
Дверь оказалась такой же хрупкой, как и сам корабль, цель космодесантников находилась прямо за ней.
Они вошли с поднятыми болтерами. Из нескольких углов в них понеслись сюрикены. Вылетевшие из пистолетов заостренные диски впились в толстый керамит доспехов космодесантников, но все ветераны арьергарда выдержали. Реликвийная броня отлично защищала от жалких чужеземных орудий. В ответ Новадесантники открыли огонь из болтеров и убили трех эльдаров, которые присоединились к своим братьям, чьи тела уже устилали разбитые пульты.