Сражения выигранные и проигранные. Новый взгляд на крупные военные кампании Второй мировой войны

Болдуин Хэнсон

Вероятно, никогда раньше на Востоке не было такого обстрела. Дорога на северном берегу острова была сброшена разрывами в море. Батарея «Уэй» и батарея «Гиари» с 12–дюймовыми мортирами – самыми эффективными на Коррехидоре – были обнаружены и сметены артиллерийским огнем противника; на батарее «Гиари» 240–мм снаряды угодили в ящики с боеприпасами; десятитонные мортиры отброшены на сотню ярдов; шеститонный бетонный блок отброшен на 1 000 футов и срезал дерево со стволом диаметром около четырех футов. Майор Франсис Уильямс из корпуса морской пехоты США, имя которого блистало во все эти последние дни катастроф и трагедии как «человека без страха», возглавил спасательную команду, когда была уничтожена батарея «Крокет».

К

концу апреля многие солдаты были сломлены; моральный дух упал, а шок от обстрелов усилился. Все это время морские пехотинцы 4–го полка, персонал военно – морских сил и великолепные кадры регулярной армии, которые раньше все вместе составляли нашу целостную военную структуру на Востоке, теперь были «личностями, которые поддерживали моральный дух слабых».

В день рождения императора 29 апреля Рок содрогнулся и дрожал от длившегося целый день обстрела, когда на артиллерийских позициях разорвалось более 10 000 снарядов, которые разбросали в разные стороны сооружения береговой обороны, вгрызались и прореживали попавший в ловушку гарнизон. Когда прозвучала команда «Отбой!», Коррехидор охватил огонь: горели склады боеприпасов и пороха, трава и кусты – все, что могло гореть.

В эту ночь две летающие лодки PBY военно – морских сил (двухмоторные патрульные самолеты) из Австралии приземлились в темноте, доставив лекарства и запалы к зенитным снарядам. Это был последний жест отчаяния. С трудом оторвавшись от воды, они улетели, забрав с собой 50 медсестер и ведущих офицеров штаба Макартура.

До 2 мая 4–й полк морской пехоты потерял около 10 % своего состава – убитыми, ранеными, умершими или пропавшими без вести; еще некоторое количество солдат оказались отрезанными или взятыми в плен на Батаане. У того, кто остался, от недосыпания и шока от обстрелов глаза казались остекленевшими; многие болели дизентерией, малярией и страдали от истощения.

Но они все же были главной оборонительной силой Коррехидора, и отряды полка поддерживали силы форта Хафс и форта Драм на островах Кабалло и Эль – Фраиль. На Роке от Манки – Пойнт до батареи «Сансет» морские пехотинцы прятались в своих окопах и ждали.

Когда артиллерийские батареи были разбиты, артиллеристы береговых батарей стали частью системы береговой обороны, а когда японцы потопили минные тральщики и малые суда военно – морских сил, моряки вышли на берег и тоже присоединились к обороне. Полк морской пехоты представлял теперь собой смешанную силу, какой никогда еще не видели во время войны: береговая охрана, военно – морские силы, морские резервные силы, островные силы, американские сухопутные силы, филиппинская армия, филиппинские скауты и филиппинские полицейские; всех их обучали, всех поддерживал боевой дух морских пехотинцев.

Подводная лодка «Спеарфиш» 3 мая прорвала блокаду и забрала на борт 25 пассажиров, включая 13 женщин. Это был последний контакт с внешним миром. Одному из пассажиров, капитан – лейтенанту Т. Паркеру, генерал – лейтенант Уайнрайт сказал перед отходом «Спеарфиш»: «Они [японцы] должны прийти сюда, чтобы взять нас… Никаким другим способом они это место не получат».

К 5 мая Коррехидор был разбит и взрыт; чудесные горы, раньше покрытые зеленью, стали пустыми и голыми; земля покрылась шрамами, ссадинами и язвами. Все открытые строения и здания были разрушены; в некоторых местах не осталось «ни веточки, ни листочка»; от деревьев, когда – то бывших такими густыми, что закрывали солнце, сохранились лишь обуглившиеся пни; пейзаж замусорили гильзы со сгоревших складов боеприпасов.

Под госпиталь были освобождены еще два боковых туннеля, однако больным и раненым все равно не хватало места. Железнодорожный путь и большинство дорог были разбиты, некоторые их участки, попросту говоря, обрушились в залив; не было никакой связи, за исключением радио и курьеров. Большая часть береговых оборонительных сооружений –

колючая проволока, окопы – сровнялись с землей. Были уничтожены 46 из 48 орудий береговой обороны и все крупнокалиберные батареи Рока: мортиры, 12–дюймовые пушки, 8–и 10–дюймовые орудия, 155–мм пушки – замолчали. Взлетали осветительные снаряды, все прожекторы, за исключением одного или двух, были выведены из строя; осталось лишь несколько зениток, но приборы контроля за ведением огня не работали, и японские самолеты спокойно пролетали на высоте всего несколько сотен футов над Роком, стреляли и сбрасывали бомбы. Крупнокалиберные 14–дюймовые орудия на укрепленных островах еще стреляли, но с большими перерывами, за исключением «бетонного линкора» форта Драм. Тысяча снарядов упала на форт Драм за один день; около 15 футов бетона было отколото артогнем во время осады; но орудийные башни форта еще говорили. Кульминацией обстрела стал день 4 мая, когда за 24 часа по Коррехидору было выпущено 16 000 снарядов; на Роке мало что осталось, кроме скал и доблестных и отважных людей.

А 5 мая воды оставалось только на три – четыре дня…

Коррехидор замолчал. Наступило время смертельного удара.

4–й полк принял разными путями в свои ряды 895 офицеров и солдат военно – морских сил, 397 солдат сухопутных сил США (включая нескольких из 31–го пехотного полка, который великолепно сражался на Батаане), 929 солдат филиппинской армии и 246 артиллеристов из филиппинских скаутов. Были даже филиппинские моряки из морских резервных сил, сухопутные подразделения военно – воздушных сил филиппинской армии, один офицер и 18 рядовых филиппинской полиции и по меньшей мере один штатский, который стойко сражался.

И таким прибавлениям были рады. Однако уж слишком ненадежными оказались эти войска: моряки и пехотинцы прошли лишь поверхностное пехотное обучение и, как позже сказал в рапорте полковник Ховард, «за исключением трех филиппинских скаутов весь персонал, присоединившийся в это время [после падения Батаана], нужно было заново экипировать и хотя бы частично одеть. Из – за малярии, дизентерии и недостатка питания, – говорилось дальше в рапорте, – физическое состояние этих офицеров и солдат было плачевным, и они не годились для боевых действий».

Тем не менее приращения происходили, и 1–й и 3–й батальоны увеличились примерно до 1 100 человек каждый; силы 2–го батальона – примерно до 900 человек; остальные были направлены в общий резерв и для формирования 4–го технического батальона (который иногда называли Морским из – за преобладания в нем персонала военно – морских сил).

Лощина Джеймс и восточная оконечность острова обстреливались целый день 5 мая, и в ту ночь около 10:40 шквал огня накрыл весь остров, но более всего пришлось на его восточную оконечность. «Они отполировали ее фосфорными снарядами». Звуки разрывов были слышны на северном и южном берегах, и, наконец, после четырех месяцев осады, страданий и обстрелов защитники Коррехидора столкнулись лицом к лицу со своими врагами. Первые солдаты противника высадились в начале двенадцатого до появления луны возле Норт – Пойнта на низкой восточной оконечности острова, а затем стали высаживаться западнее.

Топографические особенности Коррехидора способствовали высадке на северном побережье, обращенном в сторону Батаана, который расположен на расстоянии двух миль. Возле Норт – Пойнта есть хорошие пляжи для высадки, а береговая линия изгибается к юго – востоку. Скалистые утесы южного берега поднимаются почти отвесно от узкой скалистой береговой полосы, которая просматривается с высокой западной части острова.

«На горах между берегами [северным и южным], – позже написал лейтенант Роберт Ф. Дженкинс, – была небольшая посадочная площадка [Киндли – Филдз], а на хребте или гребне, простирающемся по направлению к западу от аэродрома, несколько 8–дюймовых оборонительных батарей» и среди них – «Денвер» [23].