Средь бесконечной череды созвездий. Книга 4. Лагатерра
Шрифт:
Что ж, я вполне оценила то, что он не стал терять время, задавая мне глупые вопросы, и принялась осматриваться по сторонам.
***
Вид за бортом был шикарен.
Темно-лиловое небо еще подсвечивалось ярко-розовым светом уходящего спать светила. Но на становящемся темно-синим небе уже зажигались первые звезды. И здесь их было много. Что мне весьма импонировало.
Справа за бортом шумела вода, еле слышно шурша о камни. Темные, почти черные воды огромного озера были подсвечены ультрамариновыми
И зрелище это слегка завораживало.
Неожиданно одна из таких полосок ультрамаринового света начала расширяться, превращаясь сначала в небольшой ярко-голубой кружок, который с каждой секундой все разрастался, образовав в итоге приличных размеров круг.
Затем эта окружность стала набирать объем, превращаясь из плоского блина в сферу, которая затем с шумом и плеском выскочила на поверхность озера, где, расколовшись, словно орех, предстала перед нами большим, нежно-голубого цвета водным цветком, по форме напоминающим лилию.
Правда, у этого цветка вместо пестика имелось что-то очень похожее на человеческое туловище, увенчанное симпатичной женской головой на довольно длинной шее, со множеством щупалец вместо волос. И с шестью длинными руками вместо тычинок.
Честно говоря, я думала, что нас начнут разглядывать, к нам как-то обратятся…
Но нет. Осмотрев нас своими тремя глазами, существо сонно зевнуло и, закрывшись лепестками, опять приняло сферическую форму, шустро нырнув обратно в темные воды этого водоема, где из шара опять стало лишь узкой светящейся полоской, пребывающей где-то в его глубинах.
Тем временем лиловый закат с розовой каймой солнца и первыми горошинами звезд на темно-синем бархате неба ночным покрывалом окончательно опустились на темную гладь воды, добавляя в рисунок своей ткани еще и темноту озера с ультрамариновым светом водных цветов в нем.
Оторвав задумчивый взгляд от озера, я посмотрела налево…
А слева от нас черной стеной возвышался лес, чьи высоченные деревья, словно атланты, подпирали собою небосвод.
Хотя стоило нам покинуть освещенный район космопорта, как тут же выяснилось, что на самом деле этот лес не такой уж и черный.
Его необъятные стволы имели коричневый оттенок, а широкие мясистые листья переливались разными оттенками зеленого, веселыми точками, словно светлячками, искрящимися внутри насыщенно-черной мясистой листовой пластины причудливой формы.
Внизу же, под нами, находилась черно-коричневая, с болотным отливом узкая кайма дороги, которая, впрочем, начала слегка колыхаться, едва я посмотрела вниз.
Да и деревья начали позвякивать листьями так, словно что-то обсуждали между собой.
Одним словом, наше присутствие не осталось незамеченным.
Это было понятно. Непонятно
Нет, я знала, что на Лагатерре неорганическая форма жизни. Но вот должна ли она реагировать на наше присутствие? Тем более что лечу я с аборигеном. Вот этого я не знала.
Радовало меня то, что внимание было неагрессивным.
В поисках остальных ответов на возникшие вопросы я чуть скосила глаза на своего спутника.
Тот все с тем же невозмутимым видом сидел, развалившись в кресле. Разве что его глаза уже не были прикрыты третьими веками да зрачки чуть расширились.
Дорога тем временем скользнула за поворот, и адипль устремился туда же.
Последовал ее крутой спуск, впрочем, не коснувшийся нас, и мы поплыли мимо темно-серых скал, похожих на застывшие изваяния великанов.
А хотя по тому, как в щелях этих массивов зажигались желтые огни, и по тому, как их начало окутывать серое марево, мне уже не казалось, что мне что-то там кажется.
Я прекрасно слышала надрывный скрип камней и звук осыпающейся гальки. Я ощущала холодный изучающий взгляд на своей спине. И холод нечеловеческой энергии, поднимающий волосы на затылке.
Оставалось только, если и не быть, то хотя бы казаться невозмутимой и радоваться тому, что ни один из этих живых камней не перекрыл нам дорогу и мы, благополучно миновав горный кряж, полетели вдоль укутанных легкой туманной дымкой лугов, с начавшими на них распускаться ночными цветами разных форм, цветов и размеров, этими жителями луговин, фосфоресцирующими в темноте и задумчиво поедающими нас единственным глазом, находящимся там, где у обычных цветов бывает цветоложе.
Затем мы достигли Огненной Реки.
Золотисто-красная лава текла, бурлила, словно горная река, и выплескивала на обугленный берег раскаленные комья магмы. Она вспенивалась красными пузырями, алыми, словно кровь, и имела несколько течений, которые, петляя между холмами, неслись на север, периодами извергая из себя жидкие пузыри плазмы, с треском лопающиеся над ее поверхностью.
Зрелище было весьма завораживающее. Так что я даже рот приоткрыла от удивления и восхищения.
Чем вызвала легкую усмешку на лице неоргана.
Которого, кстати говоря, не знала, как зовут.
Осознала я это после того, как мы пролетели над горбатым мостиком, пересекая реку и вплетаясь, как еще один его плод, в тень большого сада, судя по форме крон деревьев и плодам, висящим на их раскидистых ветвях.
– Слушай, лагатеррин, а как тебя зовут? – максимально вежливо обратилась я к своему соседу по адиплю.
Тот секунду помолчал, а затем шипящим басом, с проскальзывающими в нем сварливыми нотками произнес:
– Не отвечу.