Среда обитания (сборник)

Высоцкий Сергей Александрович

Ближе к вечеру он сходил к своему соседу по даче, режиссёру драматического театра Грановскому. Леонид Иванович знал, что Грановский дружит с одним из работников милиции. Он даже видел пару раз этого высокого, хмуроватого человека, когда тот приезжал на воскресенье к Грановскому. Звали его Игорь Васильевич, а фамилии Колокольников не помнил.

— Так дорожные происшествия не по его части, — сказал Грановский, выслушав рассказ Леонида Ивановича. — Корнилов в уголовном розыске работает, воров да убийц ловит!

— Вот и хорошо, — кивнул Колокольников. — Тут тоже убийца…

Грановский хотел возразить,

но Леонид Иванович засмеялся и, положив руку ему на плечо, сказал:

— Всё понимаю. Не его епархия. Но я у тебя видел этого Корнилова, он мне понравился — серьёзный мужик. На него, видать, положиться можно. Вот ты меня и сведи с ним. Завтра же.

— Это правда, — согласился Грановский, — положиться на него можно. Отвезу тебя завтра к нему, а там сами разбирайтесь.

Возвращаясь от Грановского, Леонид Иванович подумал, что неплохо бы изложить всё, что он видел, письменно и идти к Корнилову с готовой бумагой.

Силу бумаги Колокольников знал хорошо. Он работал в патентном бюро научно-исследовательского института и почти всё своё рабочее время отдавал изучению всяческих прожектов, присланных в бюро, и ответам на письма. А уж если какой-нибудь изобретатель сам приходил в бюро, то с ним всегда было проще.

Во-первых, за долгие годы Леонид Иванович уже мог безошибочно отличить серьёзного изобретателя от настырного прожектера. А во-вторых, отделаться от рискнувшего заявиться в патентное бюро человека было, как говорится, делом техники. Поговорили, разошлись, и не надо ломать голову над обтекаемыми формулировками письменного отказа. Отказывать же приходилось многим. Из ста изобретателей восемьдесят оказывались на поверку фантазёрами.

Дома Колокольникову не сиделось. Хотелось пройтись по дюнам вдоль залива, посмотреть, много ли рыбаков выехало на вечерний лов. В стороне Кронштадта на позолоченной ряби залива и впрямь темнело десятка полтора тёмных точек. «На Восточной банке ловят, — с завистью подумал Колокольников, прикрывая глаза от закатного солнца. — Кучно встали. Наверное, клёв хороший». Свежий ветерок наносил от воды запах водорослей, рыбы. К этому примешивался лёгкий привкус дымка — мальчишки жгли костёр из сухого плавника.

— Эх, сорвалась моя рыбалка, сорвалась, — шептал Леонид Иванович. Вид спокойного залива, лёгкое шипение волны, окатывающей гранитные валуны, всегда действовали на него умиротворяюще.

«Нет, Валентина не права, — думал он. — Удочки мои и вёсла „жигулёвец“ прихватил. Тот, кто наехал. Решил, что они принадлежат попавшему под машину мужику. Ну, и чтобы уж никаких следов — вместе с трупом в машину закинул. Вот ведь как всё продумал, подлец! — Колокольников даже покачал головой, дивясь тому, какая стройная картина складывается в его голове. — Дождина хлещет, на шоссе ни машин, ни людей. Решил, наверное, что потерпевший на рыбалку шёл, а раз с вёслами, значит, на лодке, значит, в залив собирается податься. В залив на час не ходят. Считай, что целый день человека могут не хватиться. Да… Ловко, ловко всё сложилось. Ловко. А когда хватятся, что пропал человек, никому и в голову не придёт, что его машина сбила. И может гулять подлец спокойно и ничего не бояться».

От сознания того, что где-то по белу свету будет гулять безнаказанно преступник, у Колокольникова испортилось настроение. Как и большинство

скромных простых людей, он всегда очень остро чувствовал несправедливость, был чуток к чужому горю, неделю мог ходить расстроенным из-за того, что увидел по телевидению какой-нибудь кошмарный несчастный случай или очередную жертву итальянских террористов.

По песчаным дюнам Леонид Иванович дошагал до большой гряды валунов, уходившей метров на сто в залив. Здесь, в маленьком затончике, ютилось несколько лодок, в том числе и крашенная в голубой цвет плоскодонка Колокольникова. Лодки были прикованы цепями к огромному старому бую, на три четверти занесённому песком. Но это не спасало от того, что время от времени какая-то из них бесследно пропадала. Или транзитные хулиганы, сделав ночью привал у гряды, выламывали из лодок сиденья на костёр, а то и сжигали всю лодку. Убедившись, что на этот раз никакое стихийное бедствие не постигло тихую гавань, Колокольников вышел на шоссе.

Молодой крупный мужчина в потёртом кожаном пиджаке разгребал на обочине гравий и сухие листья толстой палкой. Леонид Иванович остановился — мужчина рылся как раз на том месте, где произошло несчастье. «Из милиции, что ли, прислали? — подумал Колокольников. — Если так, то молодцы. Зря я о них плохо подумал». Он подошёл к мужчине и поздоровался. Увлекшийся своими поисками, тот вздрогнул от неожиданности и резко обернулся к Колокольникову. Круглое его лицо было испуганное и злое.

— Чего надо? — спросил он недружелюбно.

— Ничего, — пожал плечами Колокольников. — Я просто хотел предложить вам свою помощь. Вы ведь из милиции?

— Иди ты! — Глаза у мужчины стали белые от злости. Леонид Иванович отпрянул. Ему показалось, что человек этот сейчас размахнётся и ударит его палкой. — Придурок! Я здесь деньги потерял, — прошипел он и, повернувшись к Колокольникову спиной, быстрыми шагами пошел прочь.

«Никакой он не милиционер, — приходя в себя, с опозданием догадался Колокольников. — А если нет, то чего он тут искал?»

— Эй! Постойте! — крикнул Леонид Иванович. От волнения голос у него сорвался на фальцет. — Постойте! — Он пошел следом, но мужчина вдруг круто свернул в лес.

«Там он меня и прирежет, — подумал Колокольников и остановился. — Да и как я его один задержу?! Может, он снова придёт?»

Колокольников вернулся к тому месту, где рылся мужчина, и спрятался в кустах.

«Здесь он меня не заметит, — решил он. — А мне всё видно. Надо его хорошенько запомнить». Наблюдая за дорогой, он стал вспоминать мужчину, его лицо, волосы, костюм. И ужаснулся от того, что ничего не мог вспомнить. Только белые от ярости глаза и толстую палку.

По шоссе проносились машины, с весёлым гомоном прошла большая группа молодёжи.

— А я буду купаться! — упрямо бубнила высокая стройная девица. — Всё равно буду! — Колокольников не слышал, что говорила ей подруга, но девица всё твердила: — Буду, буду! Буду купаться!

У тропинки, ведущей к поселку, остановилась чёрная «Волга». Из машины вышел ещё один сосед Колокольникова, профессор Пашаев. У Леонида Ивановича мелькнула мысль — позвать Пашаева и вместе догнать того мужика с палкой. Но тут же он подумал, что мужика давно и след простыл, а Пашаеву надо будет объяснять всё сначала, а объяснять Колокольникову не хотелось.