Среда обитания
Шрифт:
– Ясно. До свидания. Будут новости, позвоню. Кстати, я собрал тебе целую кучу гадостей о Льве Давидовиче. Газеты пишут, что он безжалостный хозяин, лишенный всяческого человеческого сострадания. А его адвокат тоже не подарок. Говорят, что он представляет в судах интересы разных групп олигархов, получая со всех деньги.
– Каков поп, таков и приход, – произнес Дронго.
Он убрал телефон в карман. Наконец в зале появились Лев Давидович и его помощник. В присутствии Деменштейна Валерий Арсаев словно сразу потерял свой прежний лоск самоуверенного сноба, постоянного клиента элитных ресторанов. У него изменилось даже выражение лица с надменно-хозяйского до лакейски-угодливого.
«Люди меняются сразу, как только встречают человека, от которого зависит
Кто без греха, пусть первым бросит камень. Как часто мы идем на подобные компромиссы. Легко быть Диогеном в бочке и ничего не желать. Трудно быть современным человеком в двадцать первом веке и ни от кого не зависеть. Моя свобода оплачена ценой моей работы, – неожиданно пришла в голову эта мысль. – Если бы не мое умение находить преступников, если бы не мои возможности вычислять виноватых, если бы не мои скромные таланты указывать на виновных, то, возможно, и я теперь стоял бы на месте Арсаева с таким же напряженно-угодливым лицом. И все-таки нет. Нет и еще раз нет. Все зависит от самого человека, от его умения быть Человеком, состояться при любых, даже самых сложных и невероятных жизненных испытаниях. Во все времена находятся люди, бросающие вызов устоявшемуся укладу, традициям, нравам, лакейским взглядам и льстивым подхалимам. Во все времена существуют поэты, воспевающие свободу, писатели, позволяющие себе утверждать свои взгляды, художники, не подвластные диктату официальных властей, ученые, готовые взойти на эшафот ради истины, политики, готовые умирать ради своих идей. И обычные люди, которые есть почти в каждой стране, в каждом городе, в каждом селе, у всех народов и во все времена. Некоторые называют их донкихотами, некоторые считают чудаками, некоторые презрительно морщат губы или смеются над их неумением жить. Но именно эти люди бросают вызов времени и судьбе, властям и косным взглядам коллег, чтобы в конечном итоге выстоять и победить. Победить, невзирая даже на свое внешнее поражение. Распятый Христос и растерзанный у Фермопил царь Леонид. Взошедшие на костер и сожженные Джордано Бруно и Жанна д’Арк. Убитые своими врагами Авраам Линкольн и Мартин Лютер Кинг. Кто посмеет сказать, что потерпели они поражение в этой вечной схватке Добра со Злом? Кто посмеет отрицать, что величие их побед простирается на века, заставляя людей вновь и вновь верить в возможность существования новых людей, которые бросят этот вызов и снова победят?»
Деменштейн уселся за столик, пожав руку поднявшемуся Дронго. Рядом устроился Арсаев, который даже немного отодвинул свой стул от стула шефа, чтобы тому было удобно сидеть. Два телохранителя, вошедшие за Львом Давидовичем, устроились за крайним столиком в углу.
– Что произошло? – холодно уточнил Лев Давидович. – Почему нужно было меня так срочно вызывать?
– У нас такие новости, – быстро сказал Арсаев, оглядываясь по сторонам, – Френкель все узнал.
Лев Давидович нахмурился. На его лице появилось немного брезгливое выражение.
– С чего ты взял? Почему так решил?
– Это не я решил, – забормотал Арсаев, – это мне сообщил наш новый эксперт.
Деменштейн перевел взгляд на Дронго.
– Это правда?
– Да. Я не хотел вам сообщать, но, возможно, мы поступим более правильно, если скажем вам об этом.
– Почему вы решили, что Френкель обо всем узнал? Кто вам об этом сообщил? Возможно, у вас недостоверная информация.
– Мне сказал об этом сам Френкель.
– Вы с ним встречались? Когда? Где? – сразу начал уточнять Деменштейн.
– Сегодня
– Вы могли отказаться от встречи, – немного раздраженно заявил Деменштейн, – я плачу вам достаточно денег, чтобы вы не думали о новых заказах.
– Если вы сейчас не извинитесь, то я встану и уйду, – сказал Дронго. – Я не ваш сотрудник и не наемная поденщица, которой вы оплачиваете работу. Я встречался с ним по вашему делу, чтобы уточнить некоторые детали моего предстоящего расследования. А заодно и узнать, где может прятаться Неверов и у кого могут быть его документы. Неужели вам не понятно, что мне просто необходима была эта встреча?
– Вы правы, – сказал, чуть успокаиваясь Лев Давидович, – я, кажется, неудачно выразился. Извините меня, – было заметно, что он с трудом произнес эти два слова. Нельзя быть обладателем состояния с девятью нулями и говорить подобные слова. От них быстро отучаешься.
– Я принимаю ваши извинения. Френкель сразу предложил мне любой гонорар, который перекрывает ваш в два раза. Сколько бы вы мне ни пообещали, он готов был заплатить в два раза больше…
– Сукин сын, – зло пробормотал Деменштейн, – он еще смеет выходить на вас с таким предложением.
– Он считает, что в свое время вы поступили по отношению к нему непорядочно и поэтому любые адекватные меры в отношении вас и вашей компании будут вполне оправданны.
– Леонид рассказал вам о моей непорядочности? – вспыхнул Деменштейн. – О чем он говорил?
– Вы были компаньонами, но затем вы в одиночку захватили металлургический комбинат, ничего ему не предложив, и вышли из совместного дела. Он считает вас предателем.
– Какой мерзавец. Это все неправда. Он ведь точно знает, как все было. Мне предложили взять умирающий металлургический комбинат, который был под угрозой закрытия. Там вообще остановилось производство. Нужно было вложить деньги. Я сразу предложил Леониду, но он отказался, заявив, что с этим комбинатом ничего не получится. Но я ведь наследственный металлург. Решил взять комбинат из принципа. Вложил в него свои средства, даже продал отцовскую квартиру. Начал вытаскивать его из долговой ямы. И в какой-то момент просто понял, что мне нравится этим заниматься. Возможно, сказались и мои гены. Когда дело начало налаживаться, появился Леонид с претензиями. Но у меня к тому времени были уже другие компаньоны в этом бизнесе. Я не мог их бросить и начать все заново с ним. Он тогда обиделся. Наш совместный бизнес на этом закончился. А через несколько лет он вместе с группой деятелей захотел захватить у меня уже другой комбинат, используя местный банк, давший нам большой кредит. Вот тогда у нас действительно была настоящая схватка, и я вышел победителем. А теперь он пытается найти документы, чтобы меня уничтожить.
– Давайте без эмоций и по порядку, – предложил Дронго. – Итак, самое печальное состоит в том, что он знает про Неверова и исчезнувшие документы. Самое приятное для нас, что не произошло худшего. Ни Неверов, ни документы пока не попали к вашим конкурентам, иначе Френкель не стал бы со мной встречаться.
– Это меня как-то успокаивает, – кивнул Лев Давидович.
– Но его знание опасно тем, что произошло то, о чем вы говорили. В вашем окружении появился человек, работающий на противоположную сторону. И это абсолютно достоверный факт.
– Насколько мне известно, вы уже встречались со всеми четверыми подозреваемыми, – сказал Деменштейн, даже не глядя в сторону сидевшего за столом Арсаева. – Каждый из них затем возвращался в компанию и говорил со мной. Даже Погосов успел побеседовать. Значит, у вас уже должно было сформироваться определенное мнение. Кто из них мог стать осведомителем Леонида Френкеля?
– Я пока не знаю. Неужели вы думаете, что после одного разговора с каждым из ваших людей я могу сделать выводы? Это было бы поспешное и не очень продуманное решение. Я таких скороспелых выводов стараюсь не делать.