Среда обитания
Шрифт:
— Не думаю, что останется безнаказанным потворство спекулянту, — сказал он сердито. — Хотя бы моральное...
— Только без угроз, — сказал Михаил Игнатьевич, но металл из его голоса куда-то пропал. — Я вам ответил на все ваши вопросы. Подробнее могла бы рассказать жена, но она сейчас в отпуске, в Кисловодске.
— Когда в последний раз приходил к вам Барабанщиков?
— Он приходил... Он приходил... — задумался управляющий. — Жена улетела двадцать восьмого августа вечером, Барабанщиков был утром. Да. Утром. Принес... — Новорусский спохватился. — Он что-то принес по просьбе жены.
— Вы никогда не слышали от Олега Анатольевича о его приятеле, у которого есть «Волга»?
— О машинах мы с ним как-то разговорились. — На лице Михаила Игнатьевича появилось выражение, слегка напоминавшее улыбку. — Я люблю автомобили. У нас, правда, нет личного автомобиля. Двухсменная служебная... Много объектов.
«Небось один объект — рынок», — подумал Бугаев.
— Но машины я люблю. Барабанщиков жаловался, что никак не может приобрести «Волгу». «Жигули» не престижны! — заявил он. — Представляете, для него «Жигули» не престижны! — Михаил Игнатьевич снова улыбнулся. — И взахлеб рассказывал о своих знакомых, у которых есть «Волги».
— Вы не помните, кого он называл? — с надеждой спросил капитан.
— Да я, собственно, и слушал-то невнимательно. У него столько знакомых — Олег Анатольевич любит козырнуть громкой фамилией. По-моему, какого-то артиста называл. Очень известного. Потом летчика. Да, больше всего его задевало то, что «Волгу» приобрел какой-то мастер.
— Мастер?
— Да, мастер. Не то на заводе, не то в каком-то ателье.
— Подробнее не помните?
— Нет.
Бугаев поднялся.
— Что, все это... — Новорусский неопределенно покрутил рукой, — действительно будет как-то обобщаться? — Он тоже встал из-за стола и медленно пошел к двери, а сам внимательно смотрел на Бугаева. Сколько раз капитану приходилось видеть в людях эту резкую перемену, как только появлялась опасность огласки. И как паршиво он себя чувствовал в таких случаях, как гадко становилось на душе. «Уж лучше бы хамил до конца, — подумал он об управляющем. — Не стал бы разговаривать вовсе, выгнал. И то легче было бы».
— У нас сейчас задача другая, — хмуро ответил он. — Но выявленный материал всегда обобщается.
— Любопытно, любопытно. Я все-таки позвоню Селиванову. Как вернусь из Москвы.
Уже на пороге Бугаев сказал Михаилу Игнатьевичу:
— А вы даже не поинтересовались, что с Барабанщиковым стряслось.
— Это меня не касается, товарищ Бугаев, — не моргнув глазом ответил управляющий трестом и захлопнул за капитаном дверь.
— И что же украли у моего покровителя Николы-угодника? — спросил Николай Николаевич, удобно развалясь на заднем сиденье «Волги».
— Ничего.
— Как это ничего? В последний момент грабителей обуяло раскаяние?
— Вор, похоже, был один. Совхозный сторож нашел его в церкви на полу. Без сознания. По дороге в больницу он умер.
Новицкий присвистнул:
— Есть все-таки бог на свете!
— Вот такие пироги, — задумчиво сказал Корнилов.
— Вы что, клюквенника пожалели или скорбите, что не смогли его допросить?
— Человек все же...
Новицкий неопределенно хмыкнул.
Машина
— Вот она, справедливость. Ехал бы я с такой скоростью, у меня отобрали бы права...
Шофер засмеялся:
— Да ведь вы, Николай Николаевич, сами от своих прав отказались!
— Он еще издевается.
— Ты, Саша, и правда, не гони, — строго сказал Корнилов водителю. — Не на пожар.
— А я ведь тебе, Игорь Васильевич, жизнью обязан, — примирительно сказал Новицкий. — Не продай тогда машину — как пить дать угрохался бы. Рассеянный я стал, ну просто божье наказание... Да, кстати, иконы остались в церкви?
— Участковый говорит — все целехонькие. Я ведь и сам первый раз туда еду.
— Первый раз? — подозрительно спросил Николай Николаевич. — Откуда же ты знаешь, что иконостас там старый? Тоже участковый сказал? Он у вас что, специалист по древнерусскому искусству?
Корнилов засмеялся.
— Он у нас просто хороший мужик. Симпатяга. А про иконостас это я домыслил.
— Домыслил! — Новицкий покачал головой, хотел что-то еще сказать, но в это время загудел зуммер телефона. Корнилов снял трубку. Дежурный по уголовному розыску докладывал, что экспертиза установила подлинные номера «Жигулей», найденных у деревни Лампово. Машина украдена в Москве, числится в розыске уже два года.
— Да, попался вор, — покачал головой Корнилов. — Ничего своего — «Жигули» украдены у одного человека, документы на машину — у другого, пистолет, сдается мне, тоже чужой...
— И пистолет при нем был? — удивился Новицкий.
— Был. Ты, кстати, Николай Николаевич, посмотри, — подполковник протянул художнику фотографию погибшего. — Может, видел когда. Среди вашего брата немало всяких барыг отирается.
— Да, ходят, к сожалению, по ателье. То иконы предложат, то бронзу. — Новицкий внимательно рассматривал фотографию. — Красивый был мужчина. Кого-то он мне напоминает... — чуть отодвинул от себя фото, прищурился. — Нет, пожалуй, мы не встречались. — Он вернул карточку подполковнику.
По обе стороны дороги замелькали утонувшие в густых, начинающих желтеть садах, домики.
— А вот и Выра! — радостно сказал Новицкий. — Сейчас покажу домик станционного смотрителя. Несколько лет назад восстановили... Вот он. Вот! — Николай Николаевич показал Корнилову на красивый, какой-то очень уютный дом, рядом с которым стояли полосатый верстовой столб и старинный фонарь.
— Я, между прочим, подарил сюда старинные подсвечники. Восемнадцатый век. Сейчас таких и в комиссионном не купите.
Машина начала притормаживать. На перекрестке надо было сворачивать налево, к Сиверской.
— А может, заскочим в Батово? — попросил Николай Николаевич. — Тут всего километра три. Хороший мужик там живет. Борис Федорович.
Шофер посмотрел на Корнилова.
— Нет, Николай Николаевич! — возразил Корнилов. — Дело не ждет. Мы с тобой как-нибудь на выходные сюда приедем.
— На служебной машине?
— На электричке.
— Хотите быть святее папы? Другие-то начальники ездят на служебных.