Среда Рея
Шрифт:
— Все еще щиплет? — спрашивал Рей. — Отвечайте.
— Немного меньше, только чешется все тело, — пробормотал Марк запинаясь. — А тонуть не дает…
— Учтите, что среда имеет удельный вес, равный удельному весу вашего тела, и большую вязкость! — кричал Рей. — Выпустите воздух из легких, нырните до дна и попробуйте просидеть там как можно дольше!
Тотчас на поверхности пены остался круг, а в зеленоватой полумгле за стеклом было видно, как белое тело человека, медленно поводя руками, двигалось ко дну. Вот оно мягко осело в толстый слой тины, вытянулось и замерло. Профессор Рей вынул часы, отсчитал минуту-две… Марк все так
Марк очнулся с удивительным чувством легкости и блаженства во всем теле. Не открывая глаз, он закинул руки за голову, сладко потянулся, разводя локти, и поплыл.
Это заставило его открыть глаза. Он увидел перед собой тину, стекло, два слепящих огня и между ними — старика в меховой шапке и шубе. Вспомнив, что произошло, Марк судорожно хлебнул слизи, дернулся — и, как пробка, вылетел на поверхность.
Скоро над балкой показалась голова профессора Рея.
— Уже полдень, дорогой, — приветствовал он Марка. — Вы проспали десять часов подряд.
— В воде?
— Не в воде, а в среде Рея. Вы помните зеленые шары среди моей мутации под микроскопом? Это водоросли, они поглощают углекислый газ и выделяют кислород. А оксидазы позволяют вашей коже получать его прямо из среды. Вы и есть не хотите, не так ли? Миксобактерии, водоросли и некоторые грибки, составляющие питательную тину среды, завершают цикл обмена веществ: то, что выделяется организмом, они разлагают, а потом составляют то, что вы потребляете. Полный баланс! Заметьте, что среда термогенна — в ней поддерживается постоянная температура тридцать семь градусов, а пена изолирует тепло. Помните наши вчерашние фантазии?
Марк подплыл к балке и хотел вылезти, но тотчас опять ушел по шею в белую пену — снаружи было холодно.
— Итак, — спросил он, глядя на Рея горящими глазами, — выходит, что, живя в этой слякоти, не надо питаться, одеваться, заводить дом, мебель и прочее?
— Безусловно. Мою среду можно считать идеальной для человеческого организма. Ухода за бактериями не требуется, размножаются они необычайно быстро…
— Так что со временем покроют весь земной шар, — подхватил Марк. — И тогда наступит золотой век человечества!
— Конечно, — кратко ответил Рей.
Они поговорили еще немного, потом профессор слез, а Марк нырнул под пену. Чуть щипало глаза, как от мыла, но в общем у него было чудесное настроение. Марк нежился, выгибался и принимал самые томные позы, скользя по аквариуму, пока не сообразил, что Рей может смотреть на него, а со стороны это выглядело, наверное, смешно. Он подплыл к стеклу — прожекторы были потушены, перед ним, как на экране кино, бесшумно шевелилась забавная фигурка старичка в шубе. Рей открывал и закрывал шкафы, перетирал пробирки и склянки. Когда он становился спиной или загораживал руки, Марк сердился и даже хотел постучать в стекло, но было лень шевелиться. Но вот Рей оглянулся и, помахав рукой, вышел. Экран
Он выплыл к лампочке под потолком и тщательно оглядел все тесное пространство между потолком и поверхностью пены. Кроме кафельных плиток, тут ничего не было, даже в самых темных углах. Пена снова сомкнулась над его головой, и только теперь Марк признался себе, что ему нестерпимо скучно.
— Конечно, — рассуждал он, — тут не Луна-парк. Но ведь я буду не один: в среде появятся родные, друзья, девушки. — Мысль его обратилась к любви, и он представил ее здесь, где жизнь так легка, где не из-за чего ссориться… И дети с момента рождения станут совершенно самостоятельными, не будет плача, пеленок, расходов.
Однако ему вспомнился сад и цветущие вишни, свежий ветер с реки, старая скамейка в саду. Он почувствовал, что на глазах выступили слезы, но тут же сообразил, что и они сейчас будут превращены услужливыми бактериями в пищу и кислород. Пытался представить себе, как пахнет свежий хлеб и чесноковая колбаса, — не мог, до того был полон противной сытостью.
«От всего этого можно постепенно отвыкнуть, — думал лениво Марк. Он старался разглядеть в струившемся полумраке очертания своего тела — сильных, мускулистых ног, ловких рук, которые прежде никогда не замечал. — Да, мускулы от бездействия скоро пропадут, желудок и легкие начнут отмирать. Э, плевать, лишь бы не было так скучно… Хоть бы старик затащил сюда еще кого-нибудь!»
Так он лежал, сжавшись, где-то посредине аквариума и тихонько тосковал. Теперь уже сущая чепуха лезла ему в голову: хоть бы блоха укусила, а еще лучше — ногу кто-нибудь отдавил бы. Даже поссориться с кем-нибудь было бы неплохо…
И вдруг в темном углу напротив он увидел чужие глаза. Они раскрывались все шире, в них блеснул зловещий огонь, они стекленели… По спине Марка от затылка к ногам, отдавшись где-то в кончиках пальцев, проползла противная дрожь. Скрючились пальцы, напряглись все мускулы, выгнулась спина — и все это прежде, чем он успел подумать: «Что же я делаю? Почему меня властно тянет туда?»
Вот в углу шевельнулось… Вот он, сосед, претендент на те же энзимы, на ту же порцию биологического счастья! Сейчас он бросится, навалится на шею и отнимет жизнь… «Но я же его не трогал!»
Словно таинственная пружина сорвалась с защелки в сознании Марка и сработал скрытый в нем мощный механизм. Он повернулся на спину и молнией ринулся туда, во мглу, норовя ухватить зубами ненавистное горло, которое угадывал под этими страшными глазами.
Скользящий удар по голове… Марк мгновенно вывернулся назад и вбок, скользя вдоль стекла — и рядом с ним, нос к носу, покорно скользил тот, другой… Да это зеркало! Даже просто отражение в стеклянной стенке, его собственное искаженное лицо, его белые, расширенные глаза, его зубы, ощеренные для схватки…
«Что же это я делал? — спрашивал себя Марк, закрыв глаза и больше всего боясь увидеть себя снова таким. — Ведь я хотел загрызть человека, подобного себе! И если осуществится то, что задумал Рей, то это и будет одна грызня. Счастливые обитатели среды, мы будем плавать по морям слизи, прятаться среди руин древних цивилизаций и подкарауливать друг друга». Марк чувствовал, что на него наплывает леденящий страх, которого нельзя вынести. Он крутился на месте, не понимая еще, куда надо бежать, в какую сторону вылезать, и твердил только одно: «Нет! Нет, нет, я не хочу, я не могу, нет…»