Среди красных вождей том 1
Шрифт:
— Я вам не Соломон, — кричал он на дрожащих «буржуев», упрямо, как бык, уставясь глазами в землю, — миндальничать не стану. Не желаю слушать всяких жалких разговоров о ваших бедствиях… У меня живо попадете в ВЧК.
И это были не пустые угрозы. Так, одна сотрудница, имевшая на своих руках параличную мать, сама заболела. Жила она, как и все «буржуи», т. е., в холоде, голоде и темноте. По закону, заболевшие служащие должны были, в случае неявки по болезни, немедленно же официально уведомить начальство с препровождением медицинского свидетельства. Разумеется, это требование для того времени было неисполнимо: врачей не было, достать доктора было почти невозможно, уведомить начальство о болезни было не через кого… И вот эта note 307 сотрудница,
Note307
313
Но была одна высококомическая черта в политике Шейнмана. Он преследовал евреев. Так, когда одному начальнику отдела (тоже еврею) понадобился какой то новый служащий, и он представил Шейнману своего кандидата, тот не хотел его утвердить, заподозрив, что он еврей.
— Я не желаю, — сказал он, по обыкновенно, мрачно глядя в землю, — чтобы у меня на службе были евреи…
И это говорил Шейнман, которого звали Илья Ааронович… начальнику отдела, которого звали Натан Исаакович…
И все трепетали перед ним и прозвали его "Угрюм Бурчуев"… И сотрудники, наиболее дельные, торопились уйти со службы Наркомвнешторга, переходя в другие ведомства.
Между тем я сидел без дела. Вопрос о поездке в Германию все затягивался. Я постоянно справлялся у Крестинского, секретаря ЦК партии и Политбюро. Он мне отвечал, что они все ждут приглашения от германского правительства, напоминали ему, но ответа нет… Скажу кратко, что так этот вопрос и заморозился окончательно. Изнывая без дела, я стал приставать, с ножом к горлу, к Крестинскому, требуя себе работы, часто звоня ему по телефону и всегда получая от него ответ, что он "старается", но ничего пока предложить мне не может. Мне это наконец, надоело, и я однажды note 308 явился к нему лично и тут впервые познакомился с этим сановником.
Note308
314
— Я пришел с требованием работы, — сказал я ему.
— Да, я все время думаю об этом, — отвечал он, — но дело это не такое простое… Ведь вы же не кто-нибудь, а бывший "зам", не может же Политбюро ткнуть вас куда попало…
— Послушайте, Николай Николаевич, — возразил я, — по моему, вы играете со мною в какую то дипломатическую игру… Я знаю, что Политбюро дало назначение таким то и таким то товарищам, несмотря на то, что это было, так сказать, деградацией…
— Да, но ведь указанные вами товарищи и были назначены на низшие должности в виде наказания за разные проступки… Вы же ничем не запятнали себя, и при таких условиях назначать вас на новую должность с понижением было бы несправедливо…
— Право, бросьте вы эту дипломатию, Николай Николаевич, — сказал я. — Я уже несколько раз по телефону говорил вам, что не гонюсь за высокими постами. Назначьте меня хоть делопроизводителем, мне все равно, на всяком месте я буду работать…
— Ну, это вы шутите, Георгий Александрович, — засмеялся он, словно я сказал какую то остроту. — Ведь вот что выдумали, из "замов" да в делопроизводители… нет, это невозможно… Имейте терпение, может быть, еще и в Германию вам ехать придется… Ведь окончательного ответа от германского правительства еще нет… Я во всяком случае "пораскумекаю", куда бы вас назначить…
— Чего там "пораскумекаю"… Вот уже два месяца я сижу без дела. — Ведь это же не продуктивно. Все note 309 кричат, что людей мало, некому работать, а вы меня держите без работы…
Снова уверения. И я ушел ни с чем. Тут я вспомнил, что Лежава в это время был председателем "Центросоюза",
Note309
315
— Ведь знаете, Георгий Александрович, трудно найти вам приличный пост… Вы ведь бывший "зам"… нужно что-нибудь соответствующее….
Кроме того, он сообщил мне с видом очень таинственным и важным, что он сам в данную минуту на отлете, так как у него, дескать, идут переговоры с Лениным о новом назначении…
И действительно, вскоре Шейнман был уволен с поста Замнаркомвнешторга и на его место был назначен Лежава, который не уставая дежурил в приемной Ильича.
И таким образом, он вступил на широкую дорогу бюрократической советской иерархии. И, конечно, он стал до неприличия важен, — речь его теперь была полна значительности, все чаще и чаще, кстати и некстати, он упоминал как бы небрежно: "…да, так мы решили с Ильичем", или: «вот так именно я и посоветовал сделать Ленину…"
Смещенный с своего поста, Шейнман остался без нового назначения и очутился в положении такого же безработного, как и я… И время тянулось. И, хотя, кроме занятий в Наркомпути, не отнимавших у меня много времени, я, собственно, ничего не делал, я был занят по горло.
Ибо, переехав вновь в "Метрополь", я вновь попал в цепкие лапы моего "друга", товарища Зленченко, и вновь надо мной засияла сакраментальная фраза note 310 "на основании партийной дисциплины"… Начались снова председательствования в товарищеском суде, в заседаниях ячейки, в общих собраниях всех живущих в "Метрополе", — все то, что называется "партийной работой".
Note310
316
Так дело и тянулось до начала июля, когда из Англии спешно приехал Красин для выяснения некоторых вопросов в связи с переговорами о заключении торгового договора с Англией. Ллойд Джордж был настолько заинтересован в этой поездке Красина, с которым у него установились очень хорошие личные отношения, что для ускорения проезда, предоставил в его распоряжение быстроходный английский миноносец, на котором Красин доехал до Ревеля.
Я не буду касаться вопроса об англо-советских переговорах: о них в свое время много писалось в печати. Наши верхи были недовольны деятельностью Красина в Англии, и недовольство это сводилось, главным образом, к тому, что он, находясь в Англии, мало обращал внимания на пропаганду идей мировой революции, что у него не было установлено почти никаких связей в этом направлении.
Апостолы всемирного натравливания класса на класс, играя на этой струнке, старались возбудить против него самого Ленина, не считаясь с тем, что к этому времени в речах Ленина и во всех его выступлениях уже начали пробиваться те идеи, которые и легли в его политику в конце его жизни, первым этапом каковой и явилась система умиротворения, сокращенно называемая "нэпом" (т. е., "новая экономическая политика"). В сферах стали поговаривать о необходимости отозвания Красина, что он-де не на месте… Ленин боролся с этим течением и настаивал на необходимости оставить Красина на его посту. Но разные note 311 "дии минорес" (ldn-knigi, „dii minores“ -лат.
– буквально младшие боги; люди, занимающие второстепенное общественное положение.) вели свою кампанию весьма энергично. И в конце концов, хотя Красин и остался в делегации, он был смещен с поста председателя ее, а на его место был назначен не кто иной, как печальной и позорной известности Каменев.
Note311
317