Среди рабочих
Шрифт:
— Вы что глядите? — накинулся вдруг на нас управляющий. — Болваны! Разнять! Разнимайте!.. Ах, подлецы, дикари!.. Растаскивайте их… ну, живо!..
— Их таперича не растащишь, — закричал Культяпка, — сцепились! Водой надо… Постой-ка, я их…
И говоря это, он схватил ведро, зачерпнул им из кадки воды и, как-то смешно перекосив рот и растопыря ноги, плеснул из ведра водой, стараясь попасть в лица… Это подействовало. Дерущиеся, как петухи, отскочили друг от дружки.
— Егор, что это значит? — спросил управляющий.
— Барин-батюшка, —
Управляющий уже больше не слушал… Он накинулся на Соплю, топотал на него ногами и кричал визгливым, режущим слух голосом:
— Вон! Вон! Вон! Сию минуту вон! Тебе сказано… ведь тебе сказано!..
— Сказано… даве еще сказано! — вторил нарядчик.
— Не пойду я отсюда без бабы! — угрюмо произнес Сопля, — Гони не гони… не пойду.
— Что-о-о! — завизжал управляющий. — Не пойдешь?.. А-а-а? Какая баба, а?..
— А это, значит, жена его… кухарка наша, — пояснил нарядчик. — Ее он взять хочет, а она, значит, не идет… Потому, сами извольте посудить, куда ж идтить с мужем с эстаким… Ну, кабы еще дом свой был — дело десятое, а то куда?
— Да разве ее гонят? — спросил управляющий. — Что с ним, с дураком, рассуждать… Вон!..
— Укладывайся пока что! — опять так же угрюмо произнес Сопля, обращаясь к жене. — Я пойду лошадь найму в деревне… Съедем пока что на фатеру… Сряжайся!..
Услышав это, кухарка вдруг пронзительно заголосила и повалилась управляющему в ноги.
— Барин-батюшка! — кричала она. — Куда я пойду?.. Гони ты его, не слушай… Какой он мне муж?.. Пьяница… гнилой он… протух… О-о-о, матушка, царица небесная, что ж это такоича будет-то?..
— Встань, встань! — успокоил ее управляющий. — Не бойся… Ничего он не может сделать… Я князю скажу. Ты как жила, так и будешь жить… Встань! — и, снова обернувшись к Сопле, закричал: — Вон!
— Не пойду без бабы! — опять произнес Сопля. — Не желаю, чтобы она жила с жеребцом с эстим… Я, скажем, лыком шит, а муж законный… Как хочу, значит, так и ворочу, и неча тебе, барин, не в свое дело лезть…
— Не пойду я с тобой, — закричала кухарка, — не в жись не пойду. Издохну, а не пойду!
— По-о-ойдешь! — протянул Сопля.
— Не пойду! Удавлюсь, а с тобой жить не стану!.. Тьфу тебе в рыло поганое! Гнилой пес!
— По-о-ойдешь! — опять протянул Сопля.
— Ребята! — обернулся к нам управляющий. — Выведите его… Проводите за скотный пруд… Хорошенько его!..
Мы стояли, не трогаясь. Сопля глядел на нас и ждал, что будет.
— Ну-у-у. Что же? — повторил управляющий.
— Не наше это, барин, дело, — сказал, наконец, дядя Юфим, — неча нам и соваться… Промеж мужа да жены один судья — господь! А от него мы худого не видали… нам его трогать не гоже,
— Обидно мне, — произнес Сопля и вдруг опять, как ребенок, на которого подействовали ласковые слова, захлюпал. — Обидно, дядюшка Юфим! За что? Аль я… С женой разлучили… гонят вон… а я человек бо-о-льной… ло-о-оманый. Куда я один-то… посуди сам… дядюшка Юфим, посуди!.. о-о-о!
— Иди покеда до казенки, а там увидишь! — сказал Культяпка с подлой улыбкой и посмотрел на управляющего, как бы ожидая сочувствия с его стороны своему остроумию.
— Ну, бог вам судья! — тяжело вздохнув, вымолвил Сопля, — уйду я… покеда… да только приду скоро… приду, баба, за тобой. Прощай, покеда… помни, не пройдет это тебе так…
Он надел поддевку, новые сапоги и, держа картуз в левой руке, перекрестился правой и сказал:
— Прощайте, братцы!
— Прощай! — сказали мы. — Дай бог!
Он перекрестился еще раз, надел фуражку и, не глядя на жену, пошел к двери.
Около двери стоял управляющий, и, как только Сопля переступил за порог, он размахнулся и ударил его по спине палкой.
— Подлец!
Сопля даже и не обернулся.
XXXI
Перед вечером приехал на беговых дрожках урядник, высокий, плотный, с красным лицом и с усами, как у кота. Управляющий повел его к себе на квартиру, и скоро всех нас, рабочих, потребовали в контору.
В конторе, кроме управляющего и урядника, были нарядчик и конторщик Геннадий.
Рабочие, как водится, столпились в передней около двери, с любопытством и страхом глядя на урядника.
Начался допрос.
— Говори ты, как дело было! — повелительно и хмуря брови, чувствуя себя перед нами «большим начальством», крикнул урядник, обращаясь к нарядчику. — Хвалился кузнец, а? Хотел что-нибудь сделать?
Нарядчик стал рассказывать.
— «Помни, говорит, — повторил он слова кузнеца, — помни»… Все слышали!
Урядник записал.
— Слышали вы эти слова? — обратился он к нам.
Рабочие молчали.
— Слышали, что ли, а? Что ж молчите? Ты, старый хрен, слышал?
— Ничего я не слыхал, — ответил Юфим, — зря это все… Мало что в горячности скажешь… язык без костей… враг наш. Ничего я, господин, не знаю… Ты меня не спрашивай!..
— Ишь ты, каналья, а? — повернувшись к управляющему, произнес урядник. — Из какой оперы запел, а? Ах, негодяй! Н-а… Ну, а ты слышал? Эй, ты! Тебя спрашиваю…