Среди самцов
Шрифт:
— Стало быть, ты в курсе, что он сначала предложил эту работу мне, а не Сид?
Джимми пожал плечами:
— Это не первое, что предложил тебе Калум и что перехватила у тебя Сид. — Одетта озадаченно на него посмотрела, но на испачканном желтой краской лице Джимми снова появилась его всегдашняя обворожительная улыбка. — Да, я в курсе, что ты отказалась от этого места. Я молчал, потому что знал, почему ты так поступила, и не винил тебя за это.
— То, что предлагает мне Сид, — чистейшее безумие. По-моему, у нее поехала крыша.
— Наоборот. —
Одетта принялась с рассеянным видом помешивать у себя в тарелке бататы. Они имели сладковатый привкус, но Одетта уже стала привыкать к странным кулинарным пристрастиям Джимми.
— Это сумасшествие в первую очередь потому, что Калум меня ненавидит. Не думаю, что он сделал мне это предложение всерьез. Наверняка у него при этом была на уме какая-нибудь гадость.
— Калум был абсолютно серьезен, Одди, — сказал Джимми. — Это я подкинул Калуму идею, а Калум воспринимает меня всерьез.
— Так это ты попросил его предложить мне работу? — Одетта с изумлением посмотрела на Джимми. — И это после того, как я рассказала, насколько бесчеловечно он со мной поступил?
— Ну, тогда я не знал еще этой истории во всех деталях, — произнес Джимми, поморщившись как от зубной боли.
— Ты и сейчас не знаешь всех подробностей, — со вздохом сказала Одетта. — Того, к примеру, что это я пустила Ронни Прайэр по следу Калума. Я хотела, чтобы она представила затею Калума в самом невыгодном свете. Таким вот образом я пыталась ему отомстить.
К большому ее удивлению, Джимми от души расхохотался.
— Ты обязательно должна рассказать Калуму эту историю. Уверен, он ее оценит.
— Да ты с ума сошел! — воскликнула Одетта. Ей показалось, что Джимми над ней издевается.
— Наоборот, я никогда не был так серьезен, — воскликнул Джимми, блеснув глазами. — За это он станет только больше тебя уважать. И потом: уж коли ты заварила эту кашу, то тебе ее и расхлебывать…
На следующий день Одетта взяла из гаража Сид «Ягуар» и поехала в Лондон проведать Эльзу. Она хотела прихватить с собой также и Сид, но ни ее, ни Базуки на ферме не оказалось. Одетта заглянула под порожек, взяла ключ и вошла в дом, чтобы оставить Сид записку. У нее было сильнейшее подозрение, что Сид тоже уехала в Лондон навестить внучку и у Эльзы они встретятся.
Эльза мигом избавила ее от этого заблуждения, как, впрочем, и от многих других. Когда Одетта, прижимая к себе малышку, с замирающим сердцем отгибала одеяльце, чтобы рассмотреть ее личико, Эльза пренебрежительно отозвалась о своей «обожаемой матушке», которая, по ее мнению, не проявляла к внучке никакого интереса.
— В тот день, когда мы с Йеном привезли Флоренс домой, она всунула мне в руку три жалкие увядшие розочки, сказала: «Флоренс — просто прелесть», и через десять минут умотала, потому что очень торопилась.
— Ты
— Ты, должно быть, шутишь? — спросила Эльза и горько рассмеялась. — Меня другое интересует — кто привез ее к нам, когда я выписалась из больницы? Ведь тебя на ферме не было…
— Возможно, она приехала на поезде?
— Возможно… — с сомнением в голосе протянула Эльза. Потом, правда, она занялась ребенком, и этот вопрос перестал ее волновать. Только после того, как Флоренс задремала в своей колыбельке из лакированного бамбука, Эльза вернулась к разговору с Одеттой. — Как вообще у тебя обстоят дела? — спросила она.
Вопрос был настолько объемным, что ответ на него занял бы несколько часов, но Одетта не хотела загружать Эльзу своими проблемами, тем более она ясно видела, что ее подругу сейчас интересует по-настоящему одна только Флоренс.
— Нормально, — вот все, что она сказала Эльзе. — Пытаюсь жить дальше.
Пришел Йен, который, желая дать женщинам возможность поговорить без помех, некоторое время дипломатично прогуливался в японском садике у дома.
— Привет, крошка, — сказал он, целуя Одетту в щеку. — Отлично, между прочим, выглядишь.
Одетта передала Йену подарки, которые они купили совместно с Джимми. Среди них были большая коробка шоколадных конфет и мобильный телефон.
Эльза взяла дочь на руки и начала кормить грудью. Одетта смутилась и, не желая отвлекать молодую мать, заговорила с Йеном. В частности, спросила у него, как обстоят дела с его книгой.
— Меня гонят с ней из издательств, как школьника из взрослой дискотеки. Никто не желает признавать гения. Я подумываю уже о том, что мне стоит сменить жанр и переключиться на написание биографий.
— Ты представляешь? Он хочет, чтобы моя маменька рассказала ему в деталях о своей жизни, — фыркнула Эльза.
— А что думает по этому поводу сама Сид?
— О, она сказала одну очень странную, на мой взгляд, вещь, — заметила Эльза, отнимая ребенка от груди и поглаживая его по спинке. — «Я, говорит, только еще начинаю жить. Хочу наверстать упущенное и получить от судьбы то, чего была лишена в юности». Честно говоря, не знаю, что она имела в виду, поскольку юность у нее была бурная — уж можешь мне поверить.
— Она забрала у меня диктофон и пообещала надиктовать несколько пленок, — вступил в разговор Йен. — В свободное от «наверстывания» время, разумеется. А еще она сказала, что ближе к лету мы узнаем о ней нечто сенсационное. Возможно, она собирается напроситься на прием в Букингемский дворец, чтобы обнять своего старого приятеля принца Чарлза — кто знает?
— Ну, мне она об этом рассказывать не станет, — сказала Одетта.
— А ты заезжай к нам почаще. Будешь в курсе всех последних новостей, — произнесла Эльза, обнимая Одетту и провожая ее к выходу. — Уверена, матушка почтит нас еще своим присутствием. Хотя бы для того, чтобы встретиться с Йеном. Ведь она чертовски тщеславна, а шанс иметь личного биографа выпадает далеко не каждому.