Среди убийц и грабителей
Шрифт:
Вы говорите о полиции, но неужели же вы думаете, что мне, потерявшему все, готовому к каторге, может быть страшен арест?
В чем вы сможете обвинить меня? В вымогательстве? Но это нужно еще доказать, да, наконец, что грозит мне за это? Месяц, другой тюрьмы… Между тем до истечения срока полиса остается около года. Таким образом, отбыв наказание, я десять раз успею осуществить мою месть и в то же время вы потеряете четверть миллиона…
Сознаюсь, я несколько поколебался.
– Будьте же благоразумны и войдите в наше положение, – сказал я. – Не можем же мы в самом деле дать 10 000 первому встречному? Какая же
– Гарантия? – и странный пришелец усмехнулся. – Прежде всего ваша чуткость и нервы, а затем… могу вам дать и реальную до некоторой степени гарантию. Извольте…
И он назвал свое имя, город Моршанск, адрес дома, где в подвале проживали его мать и сестра, назвал имя купца Коновалова и точный срок истечения его страховки и размеры ее, предложив недельный срок для проверки и наведения справок. Я заявил ему, что решение зависит не от меня, а от правления Общества, и что через неделю я передам ему ответ. На этом мы расстались.
Как раз в этот вечер было назначено заседание нашего Правления, и, исчерпав на нем дела, значащиеся на повестке, я довел до сведения Правления о моем странном визитере, рассказав подробным образом историю его и передав то впечатление, которое произвел он на меня.
Сначала раздались негодующие голоса и заявления:
– Гоните в шею этого мошенника, – заявили некоторые члены Правления, – мы не можем создавать столь соблазнительные прецеденты и т. д. Словом, каждый попытался выразить свое благородное негодование. Когда же я, резюмируя сказанное, заявил:
– Итак, ответ Правления решительно отрицательный? – то наступило сначала гробовое молчание, а затем раздались отдельные робкие голоса:
– А что, если это правда?… Следует осмотрительнее отнестись к этому вопросу… 250 тысяч цифра немалая… и пошло, и пошло…
Разгорелся спор, и в результате чуть ли не под утро вынесли решение немедленно послать двух наших агентов в Моршанск для выяснения подробностей рассказа Кротова. Дней через пять вернулись наши служащие и подтвердили в точности мною слышанное.
Это обстоятельство окончательно сбило нас с толку. Опять до глубокой ночи заседало наше Правление, опять споры, опять пикировка и наконец… было решено дать Кротову просимые им 10 тысяч… Не желая быть заподозренными в каком-либо преступном соучастии, Правление порешило принять все меры, не вредящие интересам Общества, но и охраняющие в то же время интересы нашего клиента Коновалова. Было решено известить его за несколько дней до истечения страховки об отказе нашего Общества в дальнейшем страховании. Кроме того, за сутки до срока послать письмо ему без подписи с предостережением об опасности, грозящей его имуществу вообще и особенно в ночь на 22 августа. Все это и было исполнено.
Хотелось бы мне еще отметить, что Правление руководилось не только коммерческими соображениями. Давая 10 тысяч, мы думали так: получит, мол, молодой человек свои деньги, за 8 месяцев поуспокоится и, быть может, оставит свою месть. Таким образом, мы делали и доброе дело, и не только перед существующими законами, но и перед самим Богом нисколько не повинны.
– Кто из членов Правления в курсе этой истории? – спросил я его.
Он назвал ряд фамилий. Я наудачу записал три из них, вызвал их и каждого допросил в отдельности. Их показания вполне совпадали с
Вызвав последнего, я изложил ему в общих чертах суть дела, упомянув об услугах, которые были оказаны ему страховым обществом.
Он сдался не сразу, продолжая называть Общество мошенническим, но, убедившись в том, что у Кротова сообщников не было, он отказался от всяких дальнейших претензий, тем более что мною было указано ему на его низкое поведение по отношению к Кротову. Итак, главный виновник покончил счеты с жизнью, а лицо пострадавшее претензий не имело. Оставалось поведение Общества, и, разбираясь в нем, я крайне затруднялся в окончательной оценке. Имелось ли какое-либо правонарушение, на основании которого я мог бы привлечь его к законной ответственности? Общество вступило в переговоры с человеком, грозящим поджогом, но ведь разговаривать с кем-либо не возбраняется. Общество дало Кротову 10 000 рублей, но на какую цель? Для того, чтобы на 8 месяцев оттянуть исполнение его преступного решения, а если верить директору, то в надежде удержать его вовсе от преступления.
Ввело ли Общество своими действиями кого-либо в убыток? Нет, не ввело. Укрывало ли оно преступника? Ничуть, и более того, сделало все от себя зависящее (предупредив Коновалова) не только для предупреждения пожара, но и для поимки поджигателя. Следовало ли Обществу заранее известить полицию о готовящемся поджоге?
Да, со стороны нравственной, но не юридической, так как попустительство, недоносительство и укрывательство в такого рода случаях могли бы иметь место с момента преступления, но не при наличии лишь одной угрозы.
Я не смог, однако, отделаться от какого-то скверного осадка, оставшегося у меня от всего этого, и прежде чем прекратить это дело, я решил посоветоваться, частным образом, с моим добрым знакомым, прокурором Московского окружного суда – Брюном де Сент-Ипполитом. Последний также не нашел в деятельности Общества наличия состава преступления, и дело было прекращено.
В этом казуистическом случае проявилась с особой наглядностью неполнота нашего законодательства, не всегда предусматривающего жизненные случаи, иногда весьма важные и тяжкие.
ПРОШЛОЕ ЧЕКИСТА
Как– то в 1906 году или 1907, точно не помню, начальник Петербургской сыскной полиции В. Г. Филиппов, призвав меня – своего помощника – в кабинет, сказал:
– Вы, конечно, Аркадий Францевич, слышали о трупе, доставленном нам третьего дня из Пскова. Займитесь лично этим делом и, выяснив его, доложите мне.
По докладу псковских агентов, привезших труп, дело обстояло так: в курьерском поезде, отходящем из Петербурга в Варшаву в 11 ч. вечера, на перегоне между Гатчиной и Псковом, проводником вагона первого класса в одном из купе был обнаружен мертвый человек с обезображенным лицом. По прибытии поезда в Псков местной жандармерией был составлен протокол и произведен обыск в купе. Пассажир оказался убитым ударом колющего оружия в сердце, причем лицо было совершенно обезображено серной кислотой.