Среди убийц. 27 лет на страже порядка в тюрьмах с самой дурной славой
Шрифт:
Конечно, я была немного насторожена после такого приветствия, но надеялась, что теперь, когда я стала полноценным сотрудником тюрьмы, все будет по-другому.
Моя униформа состояла из широкой синей юбки А-силуэта, белой рубашки, жакета и синей фетровой шляпы, которую можно было сложить и убрать в карман, что было так же хорошо, как и отвратительно. Надзирательницы пользовались любой возможностью снять ее.
Мысль о том, чтобы работать и жить в Лондоне, меня вдохновляла. Я с одиннадцати лет росла в сельской местности рядом с Бедфордом, в графстве Бедфордшир, и это был мой первый опыт жизни в мегаполисе. Холлоуэй, расположенная
Не успела я пробыть на работе и пяти минут, как другая надзирательница остановила меня и без предисловий спросила:
– Так какой ты ориентации?
Это меня разозлило.
– Не твое дело! – выпалила я и вдруг испугалась, что переступила черту, установленную для меня и других новеньких.
К сожалению, подобных разговоров было много, причем таких, что моя первая реакция была еще вежливой!
В корпусе Д3, где я начинала работу, находились все новые заключенные. Я немного нервничала, ведь это был мой первый рабочий день. Мне было всего 23 года, и я была несколько наивной, несмотря на свой жесткий характер.
В последний раз разгладив свою нелепую юбку рукой, я прошла через решетчатые ворота в крыло Д3. Оказалось, что смена одежды не помешала мне быть «свежей рыбой».
– Ой-ой! Кто это здесь?
Заключенные, слонявшиеся по помещению в «час общения», прижимались спиной к перилам, чтобы дать мне пройти. Они так пристально смотрели на меня, что мне казалось, что их глаза просверлят во мне дырки.
– Чертова извращенка! – прокричала одна из заключенных.
– Извращенка! Стерва! – продолжали доноситься оскорбления.
Что бы вам ни рассказывали во время 12-недельного обучения, ничто не могло подготовить вас к реальности. Освистывания. Обзывания. Уничижительные комментарии. Все это было адресовано мне.
Как они вообще судили обо мне? По короткой стрижке? Вряд ли этого было достаточно. Они понятия не имели, кто я такая, и я поняла, в чем заключалась их игра. Они накручивали меня. Пытались спровоцировать. Проверяли, насколько легко я сломаюсь. Это была игра, и в те первые минуты я поняла, что мне нужна маска, иначе я стану жертвой.
Многие заключенные были огромными мужеподобными женщинами с очень короткими стрижками, татуировками и грязными ртами. У меня просто не было другого выбора, кроме как тоже стать мужеподобной. Я расправила плечи и стала делать большие и уверенные шаги по коридору. Если кто-то пялился на меня, я не отводила глаза и не опускала их, а смело смотрела на того человека. Это напоминало игру «ястребы и голуби». Кто отступит первым? Не я!
Это было похоже на вызов, и, дойдя до конца коридора, я ощутила внутреннюю дрожь. У меня руки слегка затряслись от адреналина. Я сунула их в карманы жакета и сделала несколько глубоких успокаивающих вдохов. У тебя все получается, Ванесса, не дай им взять над тобой верх. Я посвятила несколько месяцев обучению, чтобы получить эту работу, и была уверена, что это проблемы всех новичков.
Было приятно поделиться историями
Местный паб был похож на забегаловку, но он находился поблизости, и в нем подавали сытную еду: пироги, картофельное пюре, рыбу в кляре с картофелем и горохом. На нас была униформа, но поверх нее мы надели обычные куртки, а фетровые шляпы убрали в карманы. Не было очевидно, где мы работали, но, думаю, каждый местный житель это понимал.
Хозяин заведения оказался очень дружелюбен, и он был рад принять группу девушек в своем пабе, который большую часть времени пустовал. Я чувствовала, как утреннее напряжение улетучивалось, пока я пила большой стакан диетической колы.
Мы ждали еду, когда дверь резко распахнулась. Бум! Она сильно ударилась о стену. Все подняли глаза на шумную компанию парней. Это были бестолковые ребята лет двадцати с небольшим, которые громко ругались. Я заметила, как владелец паба закатил глаза.
Наш столик находился на пути к бару. Мы продолжили разговаривать, стараясь не обращать внимания на этот сброд. Внезапно парень, который, вероятно, был заводилой, встал как вкопанный и остановил приятелей вытянутой рукой. Он пристально смотрел на нас, сощурившись.
Что ему нужно, черт возьми? Некоторые девушки ничего не заметили, но не я, ведь я внимательно наблюдала за ним, и в его поведении было что-то очень странное.
Он направился в нашу сторону в сопровождении своих дружков. Я понятия не имела, какие у него могли быть претензии к нам. Предположила бы, что это жалкая попытка познакомиться с нами, если бы не выражение гнева на его лице. Я заметила, как хозяин заведения переместился на ближнюю сторону бара, чтобы следить за компанией.
На парне были джинсы с пятнами краски, кроссовки и серая толстовка, в карманы которой он засунул руки. Лицо оказалось худым и обветренным, из-за чего он выглядел гораздо старше своего возраста. Его тонкие губы изогнулись в насмешке.
Желая привлечь к себе внимание, он качнулся на пятках и воскликнул:
– Вы только посмотрите! Это же компашка гребаных надзирательниц!
Черт возьми. У нас проблемы.
Затем он втянул голову, поджал губы и, к нашему ужасу, смачно плюнул на нас – будто из ведра окатило. Плевок пролетел мимо моего лица и приземлился на Кэти, сидевшую рядом со мной. Он упал ей на волосы и обрызгал щеку.
В нашей компании воцарилась ошеломленная тишина, а он радостно вытер рот тыльной стороной ладони. Стоявшие позади дружки смеялись.
– Здорово, приятель! – хихикали они.
– Так, никаких подобных выходок в моем пабе! – проревел хозяин.
Парень поднял руки, изображая фальшивое извинение, и подошел к бару.
– Нам кружку «Карлсберга», брат.
Хозяин неодобрительно посмотрел на него, а затем стал наливать напитки ему и его приятелям, предпочитая сохранить мир, а не устраивать сцену, выкидывая их за дверь.
Мне было очень жаль Кэти и остальных, пока они вытирали лица салфетками, а другие посетители паба просто смотрели. Это было оскорбительно и унизительно для них, и я была возмущена тем, что с ними так поступили. Это было гораздо хуже того, что мы пережили утром в тюрьме.