Срединное море. История Средиземноморья

Норвич Джон Джулиус

Та же осторожность чувствуется и в Медиоланском эдикте, который Константин издал совместно с другим августом (и к тому же зятем) [80] , Лицинием, в 313 г., представляя его целью «обеспечение уважения и почтения к божественности; мы даруем христианам и всем остальным право на ту форму культа, которая им угодна, ибо какое бы божество ни обитало на небесах(курсив мой. — Дж. Н.), оно будет благосклонно к нам и ко всем, кто живет под нашею властью». Два августа могли договориться, когда речь шла о религиозной терпимости, но в других вопросах им не удавалось прийти к согласию и последовало десятилетие гражданской войны, прежде чем Константин смог окончательно сокрушить своего последнего соперника. Только в 323 г. он сумел установить мир во всей империи под своей единоличной властью.

80

Лициний

был женат на единокровной сестре Константина Констанции.

К этому времени Константин стал уже полноценным христианином — разве только не по имени, но как раз в это время христианская церковь претерпела первый в своей истории великий раскол. Его виновником стал некий Арий, пресвитер Александрии, который считал, что Иисус Христос не единосущен Богу Отцу и не является одной из его ипостасей, но создан им в какой-то момент, чтобы стать орудием спасения мира. Таким образом, хотя и будучи совершенным человеком, Сын должен всегда подчиняться Отцу, имея природу скорее человеческую, нежели божественную. Последовавший диспут быстро стал cause celebre [81] , когда Константин решил вмешаться. Он поступил так на Первом вселенском соборе, который состоялся между 20 мая и 19 июня 325 г. н. э. в Никее (совр. Изник) с участием примерно 300 епископов. Заседание открыл сам император, и именно он предложил включить в Символ веры ключевое слово homoousios, «единосущный», призванное описать отношение Бога Сына к Богу Отцу. Его принятие было почти равносильно осуждению арианства. Сила убеждения императора была такой, что к концу Собора только семнадцать участвовавших в нем епископов остались в оппозиции, а затем, в связи с угрозой изгнания и возможного отлучения от церкви, сократилось до двух.

81

Известный случай (фр.).

Но Арий не прекратил борьбы, и это продолжалось где-то до 336 г. Во время последнего испытания его веры, когда он вел себя особенно дерзко благодаря защите со стороны последователей, он неожиданно отступился по зову сердца. И сразу же, как сказано, «низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его». [82]

Эта история, как можно предполагать, принадлежит перу главного оппонента Ария, александрийского архиепископа Афанасия, но малоприятные обстоятельства смерти засвидетельствованы слишком многими писателями-современниками, чтобы вызывать серьезные сомнения. Как и следовало ожидать, происшедшее приписали божественному возмездию: ссылка архиепископа на Библию давала понять, что Ария постигла судьба, подобная той, что выпала на долю Иуды Искариота.

82

«Деян. 1.18».

Мечтам Константина о духовной гармонии среди христиан не суждено было сбыться при его жизни. И по сей день нам остается лишь ожидать этого.

Когда Константин обратил внимание на Византий, этот город существовал уже примерно тысячу лет. Согласно античной традиции его основал в 658 г. до н. э. некий Бизас в качестве мегарской колонии. Можно было почти не сомневаться, что небольшое греческое поселение на этом месте процветало уже в начале VI в. до н. э., и император, очевидно, не ошибся, выбрав место для новой столицы. Рим уже давно напоминал болото; никто из диоклетиановских тетрархов и не думал жить там. Главная угроза безопасности империи нависала теперь на восточной границе: сарматы на нижнем Дунае, остготы в северном Причерноморье и — представлявшие главную угрозу — персы: Сасанидская империя теперь простиралась от римских провинций Армении и Месопотамии до самого Гиндукуша. Но основания для переноса столицы носили не только стратегический характер. Фокус цивилизации неумолимо перемещался на восток. В интеллектуальном и культурном отношении Рим все более проигрывал новым прогрессивным учениям эллинистического мира. Римские учебные заведения и библиотеки все более уступали александрийским, пергамским и антиохийским. То же можно сказать и об экономике, поскольку сельскохозяйственные и минеральные ресурсы краев, известных pars orientalis [83] , намного превосходили ресурсы Апеннинского полуострова с распространенной там малярией и сокращавшимся населением. Наконец, старые римские республиканские и языческие традиции не оставляли места для новой христианской империи Константина. Настало время начать все сначала.

83

Досл. «восточная часть» (лат.) — в данном случае Римской империи. — Примеч. пер.

Преимущества Византии как стратегического пункта прежде всего по отношению к восточным соседям были очевидны. Он расположен у порога Азии, на восточной оконечности треугольного

выступа. С юга его омывают воды Пропонтиды (ныне Мраморное море), а с северо-востока — глубокого судоходного залива длиной примерно пять миль, известного с незапамятных времен как бухта Золотой Рог. Сама природа дала этому городу великолепную гавань, сделавшую его почти неприступной цитаделью, которой укрепления требовались только с западной стороны. Даже атака со стороны моря была достаточно сложным делом, поскольку Мраморное море находится под защитой двух длинных и узких проливов — Боспора (Босфора) на востоке и Геллеспонта (Дарданелл) на западе. Неудивительно, что беззаботность жителей Халкедона, основанного всего на семнадцать лет раньше Византия и находившегося напротив на низком и невыразительном берегу, вошла в поговорку.

Константин не жалел средств, чтобы сделать свою новую столицу достойной его имени. Десять тысяч ремесленников и рабочих трудились день и ночь. На старом акрополе, где в свое время находилось святилище Афродиты, выросла первая церковь в городе, храм Святой Ирины, посвященный не какой-либо святой или мученице, но святому миру Божьему. [84] Несколько лет спустя к ней присоединилась, затмив ее, более обширная и роскошная церковь Святой Софии, Премудрости Божьей. В четверти мили от Мраморного моря находился огромный ипподром с императорской ложей, соединенной переходом с императорским дворцом, располагавшимся за ним. Из всех крупных городов Европы и Азии, в том числе и из Рима, были похищены лучшие статуи, памятники в честь побед, произведения искусства для украшения и придания блеска Константинополю. Наконец все было готово, и в понедельник 11 мая 330 г. император посетил литургию в церкви Святой Ирины, во время которой торжественно вверил город Богородице. В этот день родилась Византийская империя.

84

По-гречески «эйрене» — «мир». — Примеч. пер.

И все же, по сути, ничего не изменилось. Для подданных государство по-прежнему было Римской империей, державой Августа, Траяна и Адриана; они по-прежнему оставались римлянами. Их столица переместилась, только и всего; прочее осталось не затронуто. Ввиду того что в течение столетий римлян окружал греческий мир, становилось неизбежным постепенное вытеснение латинского языка греческим, но это ни на что не влияло. Они, как и раньше, гордо называли себя римлянами (ромеями), пока продолжала существовать их империя, и когда через 1123 года она наконец пала, они погибли как настоящие римляне.

Что же касается описываемого времени, то самому Константину оставалось жить еще семь лет. Весной 337 г., уже будучи больным человеком, император отправился в путешествие к Еленополю, городу, который он заново отстроил в память о своей матери, где, как он надеялся, горячие целебные воды будут для него благотворны. Увы, этого не произошло. На пути домой, в столицу, его состояние быстро ухудшилось, и стало ясно, что он не сможет продолжать путь. Таким образом, этот выдающийся человек, который в течение многих лет являлся самозваным епископом христианской церкви, принял в конце концов крещение не в Константинополе, а в Никомедии. Евсевий сообщает, что по завершении церемонии Константин «надел императорское облачение, белое и излучавшее свет, и лег в нем в белоснежное ложе, даже отказавшись вновь надевать пурпур».

Можно задаться вопросом: почему он так долго тянул с крещением? Наиболее вероятным ответом будет самый простой: это таинство полностью очищало его от всех грехов, но, к несчастью, к нему можно прибегнуть только один раз. Следовательно, наиболее разумно было откладывать его на сколь возможно долгий срок, чтобы сократить вероятность возвращения на неправедный путь. Возможно, этот последний пример балансирования был самым подходящим завершением правления Константина, продолжавшегося тридцать один год и ставшего самым долгим в истории Рима со времен Августа. Оно завершилось в полдень, в праздник Пятидесятницы, 22 августа 337 г. Его похоронили в недавно построенной им церкви Святых Апостолов. На основании посвящения храма «он поставил двенадцать саркофагов в этой церкви подобно священным столпам, в память о числе двенадцати апостолов. В центре их стоял его собственный [саркофаг], а с каждой его стороны — по шесть других».

Единоличная власть после смерти Константина просуществовала не особенно долго. Со смертью императора Феодосия Великого в 395 г. империя вновь раскололась [85] , и хотя верховная власть прочно закрепилась за Константинополем, в Италии правила вереница полумарионеточных императоров (по преимуществу в Равенне) более половины века. Однако в описываемый период на Италийском полуострове, как в основной части Западной Европы, произошли серьезные изменения.

85

Неточность: империя имела продолжительное время двух правителей и до смерти Феодосия — после смерти императора Иовиана в 364 г. — Примеч. пер.