Срединный пилотаж
Шрифт:
И он принялся лихорадочно сгребать в целлофановый пакет юзаные баяны с контролем, технические машины, фантики и – от них, и от многочисленных струн –, петухи, банки из-под салюта и прочие мелочи, сопровождающие немудреный быт винтоварни.
Держа в пальцах пузырек с черным, Шантор Червиц никак не мог решиться. То ли кинуть его в мусор, то ли заныкать получше. Так ведь если заныкать, а его найдут – это ж палево! Перкурсор!
Под конец, жадность все же взяла верх, и Шантор Червиц сложил неиспользованные баяны, стендаль и прочий
Пока Шантор Червиц занимался приборкой, Ната Кристаллл тихо плакала в сортире, Седайко Стюмчек на пару с Хельгой Ебистоссс секли за дверью. В щели видно ничего не было, но подозрительный шум продолжался. Появились какие-то скрипы, шорохи и шипение. Наконец, догадавшись, в чем тут дело, Седайко Стюмчек взглянул в щель на собачку замка. И увидел сверло. Оно медленно-премедленно вращалось, от него бесшумно отпадали металлические стружки и он явственно увидел, что проделана уже добрая половина этой паскудной работы.
Седайко Стюмчек отскочил от двери.
– Это не менты! – Лихорадочно затрясся он. – Это ОМОН! Они замок сверлят бесшумным сверлом. Слышите – смазкой воняет!
– Если это ОМОН, то они любят в окна прыгать. – Сообразила Хельга Ебистоссс.
– Они ж все стекла тут повыбивают!
Когда эта информация дошла до Шантора Червица, а дошла она почти моментально, он тут же распахнул все окна настежь, впустив в хату свежий утренний бриз. Никто, казалось, не обратил на это внимания, лишь Семарь-Здрахарь, возлежащий на диванчике и читающий «Низший пилотаж», прикрыл ноги одеялом.
Хельга Ебистоссс осталась слушать работу бесшумного сверла, а Шантор Червиц собрал всех вокруг себя и принялся давать лихорадочные наставления:
– Здесь никто не варил! Мы все ходили на Лубу, там нашли варщика, кто он, откуда, как зовут – никто не знает! Он нас прямо там втрескал и мы пошли сюда. Если на допросе все будем гнать одно и то же – ну, помудохают малость – и все. Отпустят. Тогда против нас ничего не будет. А ежели кто сломается – ему и пришьют и варку, и организацию притона, и еще сто бочек арестантов и три кило хмурого.
Прискакала перевзбудораженная Хельга Ебистоссс:
– Они начали домкратами дверь отжимать! – Заскрипела она. – Еще пять минут – и все! Брать будут!
Ей повторили то, что надо будет говорить на допросе и она, охнув, помчалась на кухню. Пакет со стремаками полетел в окно. Через несколько секунд
выяснилось, что то были не стремаки, а лаборатория. Шантор Червиц, обнаруживший сей прискорбный факт, отправил следом и кучу баянов с контролем и прочие причиндалы винтоварения и –потребления.
Он и Хельга Ебистоссс высунулись в окно. Пакеты мирно лежали на травке под деревьями. Никто к ним не бежал, дабы выпотрошить содержимое, снять отчепятки пальцев и проанализировать их на наличие наркотика.
– Они сказали – минутная
– Не шевелись! – Приказал он и, умостившись рядом, сам принял такую позу.
Шантор Червиц, перепрыгивая через их тела, заметался по квартире, выискивая не найденное доселе палево. Такового оказалось преизбыточно: фантики от баянов, гаражи от струн, сами струны с контролем. Нашелся даже пузырь с отработкой красного.
Все это пулеметной очередью отправлялось за окно.
Но прошла минута. Больше чем минута. Больше, чем даже пять минут, а никто так и не собирался штурмовать этот флэт.
Ната Кристаллл и Седайко Стюмчек замерзли на продуваемом полу.
– Ну, скоро они? – Жалобно поинтересовалась Ната Кристаллл.
Семарь-Здрахарь отложил книжку:
– Если уж там ОМОН, то лучше сдаться самим!
Он резко встал и, отодвинув прильнувшую ухом к входной двери Хельгу Ебистоссс, открыл замок и распахнул дверь.
Все охнули.
За дверью никого не оказалось.
Вообще никого. Ни ментов, ни ОМОНа, ни ОНОНа, ни одной живой души.
Шантор Червиц, как был, в тапочках, сбегал за стрем-пакетами, приволок их.
Тут же пошла работа по выбиванию очередной партии вторяков… Варке странного вида киселя, что получился вместо сияющих кристаллов…
А Семарь-Здрахарь сел играть в шахматы сам с собой.
Помните, я обещал, что шахмат больше не будет? Я обманул!
Но не это важно, а то, что история эта, на самом деле имеет продолжение и не одно. Раньше главными героями были мужики, но, что поделать, теперь будет героиня…
С тех пор Хельга Ебистоссс, как ширнется, на отходняках все время стала ловить стремопатию про ОМОН. А трескалась она частенько, и поэтому глюкой ОМОН стал ей как родной. Она понимала, что это глюки, и поэтому, когда, услышав за дверью глюкое шевеление, она, по методу Семаря-Здрахаря, резко открывала ее, и там никого не было, Хельга Ебистоссс испытывала чувства сродни приходу или оргазму. Но в одну преомерзительнейшую ночь для нее стало настоящим потрясением, когда вместо пустоты за дверью она увидела живую пару удивленно смотрящих на нее ментов.
25. На костылях
Когда втрескаешься, то со временем происходят странные дела.
Нет, ты не въехал. Правильно. Некоторые странные дела происходят и сразу. Но я не о том. Странные дела происходят не вообще, там, с кем-нибудь или с тобой самим, хотя и с другими и с самим тобой тоже происходят странные дела, но другие, не те, о которых я говорю, а говорю я о том, что с самим течением этого ебаного времени происходят странные дела. Так яснее? Вот и славно.
Подтвердить это могут и многие люди, и многие факты, но сейчас только один факт. Самый странный. Страннее не бывает.