Средневековая Европа. 400-1500 годы

Кенигсбергер Гельмут

Боже правый, чужестранец всегда в почете, а здешние люди в пренебрежении. Ведь необходимо и правильно, чтобы зверь жил в своем лесу, волк – в своем логове, рыба – в море, а немец – в Германии. Только так на земле может быть хоть какой-то мир [109] .

Движение возглавил Ян Гус (1369–1415), ректор Пражского университета. Он разделял некоторые идеи Уиклифа, особенно критику мирского духа церкви и положения папства, но, в отличие от английского теолога, оставался ортодоксом в вопросе о пресуществлении. В последнее время католические историки вообще стали сомневаться в том, имел ли Гус хоть какие-нибудь еретические взгляды. Но Констанцский собор 1415 г., куда Гуса пригласил император, обещав ему охранную грамоту, осудил его как еретика. Несомненно, что участники Собора, только что низложившие

трех пап, стремились любым способом продемонстрировать свою ортодоксальность, к тому же их пугала растущая в обществе враждебность к официальной церкви. Они заставили императора Сигизмунда изменить данное Гусу обещание под тем предлогом, что можно нарушить слово, данное еретику, то есть тому, кто уже сам нарушил свое слово Богу.

109

Thompson S.H. Czechoslovakia in European History. London, 1965. P. 137.

Гус был сожжен на костре, и это послужило в Чехии сигналом для восстания. Пять раз имперские и папские «крестоносные» войска вторгались в страну и пять раз терпели поражение. Затем чехи сами перешли в наступление, и их внушавшие страх крепости из повозок покатились через Германию и Польшу, сея смерть и разрушение на своем пути. Однако в рядах гуситов не было единства; дворяне и консерваторы, требовавшие политической власти в своей стране и причастия под двумя видами для мирян (то есть вином и хлебом, в то время как в католической традиции вино вкушает только священник), все более расходились с радикальным крылом. Его представители желали установить тысячелетнее царство Христово на земле с равными правами и общей собственностью для всех. В конце концов умеренные гуситы достигли согласия с Базельским собором и императором Сигизмундом, а затем в сражении разгромили радикалов (1434). Наследниками радикальных гуситов стали Моравские братья (впоследствии это движение приобрело характерную для послереформационного периода сектантскую форму) которые пользовались большим влиянием в Германии и Америке в XVIII–XIX вв. Но в XV в. взаимная жестокость гуситов и католиков породила горькие плоды, став ужасным предвестником религиозных войн XVI–XVII вв. В самой Чехии эти события означали конец действенного сотрудничества между различными классами населения и в конечном счете нанесли роковой удар делу независимости и сопротивления грядущему абсолютизму Габсбургов.

Католическая Европа и внешний мир

Начиная с конца X в. католическая Европа не была так изолирована от внешнего мира, как в последние два столетия Средневековья. Крестовые походы и испанская Реконкиста остались в прошлом, обращение в христианство Северной и Восточной Европы тоже фактически завершилось. Для большинства населения сложившаяся ситуация была вполне приемлемой, однако у людей образованных интерес к окружающему миру отнюдь не исчез, но, напротив, стал гораздо сильнее, чем раньше.

До сих пор имеет хождение устойчивый миф, что люди Позднего Средневековья считали Землю плоской. Правда, со времен Раннего Средневековья сохранилось немало изображений Земли в виде плоского колеса, центром которого обозначался Иерусалим, но и представления греков о Земле как сфере не были преданы забвению. Аристотель утверждал, что Земля сферообразна, и указал ее размеры с вполне приемлемым допуском. Эти размеры были вычислены еще до Аристотеля на основании изменения угловых координат известных звезд при их смещении на север и на юг. Точная передача этих сведений осложнялась использованием различных метрических систем в разное время и в разных странах, а также погрешностями, возникавшими при переводе текстов с греческого или персидского на арабский, а затем на латынь. Уже в 813 г. сочинения греческого астронома Птолемея (II в. н. э.) были переведены на арабский язык, а к XIII в. в полном объеме усвоены на Латинском Западе. Например, в «Божественной комедии» Данте спускается вместе с римским поэтом Вергилием к центру земной сферы, который в его поэме является последней точкой Ада; там они видят сатану, постоянно терзающего трех самых низких предателей в истории – Иуду Искариота, Брута и Кассия.

Еще большее значение для жителей средневековой Европы имели практические вопросы о свойствах земной сферы: можно ли, например, добраться до Южного полушария и передвигаться в его пределах? Некоторые влиятельные отцы церкви отвечали на этот вопрос отрицательно. В начале IV в. Лактанций рассуждал следующим образом:

Может ли кто-нибудь дойти до такого безумия, чтобы утверждать, будто люди могут передвигаться ногами вверх, а головой вниз? Или что

там (на противоположной стороне земной сферы) все, что у нас лежит на поверхности, перевернуто? Что злаки и деревья растут сверху вниз? Что дождь, снег и град падают на землю снизу? [110]

110

Taylor E.G.R. Ideas on the Shape, Size and Movements of the Earth. Historical Association Pamphlet.

Св. Августин, как и следовало ожидать, высказывался более осторожно. Он определенно считал Землю сферической, но при этом полагал, что нет никакой нужды представлять себе антиподов (людей, живущих в Южном полушарии), поскольку Библия не упоминает о них. Никакого опыта экспедиций в Южное полушарие не было: европейцы редко плавали южнее Черного и Средиземного морей. Было известно, например, о существовании реки Нигер в Западной Африке, но ее считали рукавом Нила. Караванные пути через Сахару контролировали арабы, которые снабжали Европу чернокожими рабами. К XV в. они контролировали и морскую торговлю с Европой по Индийскому океану через Персидский залив и Красное море.

И все же некоторые европейцы проникали в Азию, а описания их путешествий с жадностью читали в Европе. Самой знаменитой была книга венецианца Марко Поло, путешествовавшего по Дальнему Востоку с 1271 по 1295 г.; рассказы о его странствиях сразу же стали в Европе своеобразным «бестселлером». Марко Поло был тонким наблюдателем и внимательным слушателем; и даже если временами он проявлял легковерие, а некоторые из его рассказов отличались фантастичностью и вызывали усмешки скептиков, все равно большинство читателей получало удовольствие от этого повествования. Оно, помимо прочего, поддерживало успокоительную веру в то, что восточные правители могли бы стать христианами. «Но было видно, что Великий хан, – писал Марко Поло, – почитает христианскую веру за истинную и лучшую, потому что, как он говорил, эта вера приказывает только доброе и святое». Но Хубилай-хан на самом деле не собирался переходить в христианство и объяснял это так:

«Как вы хотите, – сказал он, – чтобы я стал христианином? Вы видите, христиане здешние – невежды, ничего не делают и ничего не могут сделать, а язычники делают все, что пожелают; сижу я за столом, и чаши поступают полные вина и других напитков ко мне из середины покоя, сами собою, и никто к ним не притрагивается, и я пью из них. Дурную погоду они прогоняют, куда захотят, творят много чудес; их идолы, как вы знаете, говорят и предсказывают, о чем они пожелают. Если я обращусь к христовой вере и стану христианином, тогда мол бароны и другие люди, не обращенные в христианство, скажут мне: зачем я крестился и принял веру Христа? Какое могущество и какие чудеса Христа видел я? Язычники говорят: все, что они творят, то делается их святостью и могуществом идолов. Но сумею я им ответить, и они укрепятся в своем заблуждении [111] .

111

The Travels of Marco Polo / Trans. Ponald Latham. Harmondsworth, 1982. P. 119–120.

Причудливая смесь рациональной аргументации и восточной мистики была неотразима.

В Англии в середине XIV в. такой же успех имели еще более фантастические «Путешествия» сэра Джона Мандевиля, который был убежден в сферообразности Земли. Если европейцы и чувствовали себя вполне удобно в самодостаточной изоляции от окружающего мира, они по крайней мере охотно выглядывали наружу, надеясь увидеть что-то более интересное, чем повседневный мир. И в этом нет ничего удивительного. Кстати говоря, книги Поло и Мандевиля до сих пор являются захватывающим чтением.

Византия и турки-османы

В целом мирные отношения между христианами и мусульманами в рассматриваемую эпоху имели единственное исключение: турки-османы одну за другой занимали провинции Византийской империи, столицей которой после освобождения от латинян в 1261 г. вновь стал Константинополь. Свое название турки получили по правителю Осману (1288–1326); в целом они мало отличались от других турецких племен, которые к концу XIII в. завоевали практически всю Малую Азию: все они были мусульманами и «гази», воинами Аллаха. Правда, османов возглавляли самые способные вожди, которые весьма умело создавали на захваченных территориях постоянные городские администрации по образцу Византии и центральноазиатских тюркских государств.