Средневековье
Шрифт:
31 марта 1310 года пришедшим к нему судебным клеркам Пьер де Болонья заявил, что тамплиеров необходимо освободить, чтобы они имели возможность по-настоящему защищать свой орден и присутствовать на готовящемся
Вьенском церковном соборе лично. Сделанные же ранее признания нельзя считать основой для обвинений по адресу ордена, поскольку все они – и это совершенно очевидно – лживы и «делались под воздействием смертного ужаса после тяжких пыток, которым подвергались многие тамплиеры, а если кого-то из них и не пытали, то все равно угрожали пыткой и показывали, как пытают других, чтобы они видели, как те говорят то, чего от них добиваются их мучители». Другие были совращены посулами и лестью. Все это делалось настолько открыто и настолько хорошо всем известно, что правду уже не скроешь. Так говорил адвокат ордена.
На следующий день выступил перед судьями и Рено де Провен, который пошел дальше Пьера де Болоньи. Будучи искусным правоведом, приор Орлеана указал на многочисленные нарушения
Без сомнения, можно утверждать, что де Болонья и де Провен сделали практически все от них зависящее, чтобы дать ордену шанс на реабилитацию. Положение первого из них, правда, осложнялось тем, что в ноябре 1307 года во время первых допросов в Париже он признал, что отрекался от Христа и плевал на Святое распятие, и что приор сказал ему, будто совершить акт мужеложства с другими братьями не есть грех, хотя сам он никогда гомосексуальных связей не имел, и что его во время приема в орден целовали в губы, в пупок и «в срамное заднее место». Тогда, в конце 1307 года, он поклялся спасением собственной души, что говорит правду. Рено де Провена допрашивали в тот же день, что и Пьера де Болонью, но он проявил тогда большее тактическое искусство, не ответив прямо ни на один из поставленных каверзных вопросов.
Этим образованным священникам помогали два рыцаря – Гийом де Шанбонне и Бертран де Сартиж. Каждый из них отдал ордену по тридцать лет своей жизни. На первых для них епископальных слушаниях в 1309 году они наотрез отказались признавать за собой или за всем орденом Храма какую-либо вину.
Филипп IV забеспокоился, ведь дело принимало неожиданный для него оборот. Чиновники «подкинули» комиссии нескольких свидетелей в противовес появившимся защитникам. Некоторые из этих свидетелей были мирянами, и их показания основывались лишь на слухах. Они рассказывали о существовании тайного Устава, неприличных собраниях, ужасных тюрьмах ордена. Характерны показания оруженосца Николя Симона, который ничего не смог добавить к этим россказням и сказал, что ничего не знает о предъявленных ордену обвинениях, «однако давно подозревал, что упомянутый орден нехорош».
Видя, что папская комиссия дает все возможности тамплиерам для защиты, Филипп Красивый решил переключиться на епископские расследования по делам отдельных членов ордена. Главную ставку он сделал на следствие в провинции Сане, куда в то время входил и Париж. Архиепископом Санским был Филипп де Мариньи – брат восходящей звезды королевского правительства Ангеррана де Мариньи. Он должен был собрать провинциальный церковный собор, чтобы еще до Вселенского собора вынести вердикты по делу некоторых тамплиеров, находившихся на его территории. Поняв, что такой собор будет направлен в первую очередь против тех, кто защищал орден перед лицом папских уполномоченных в Париже, Пьер де Болонья подал апелляцию председателю папской комиссии архиепископу Нарбона Жилю Анселену. Последний же, не желая ссориться с королем, попросту устранился от рассмотрения этого протеста. Тем временем архиепископ Санский делал свое дело. Около полусотни тамплиеров, вызвавшихся защищать орден перед папской комиссией, были сожжены по приговору епископского суда в предместье Парижа. Это было наглядной иллюстрацией того, что терпение короля исчерпалось и рыцарям-храмовникам все равно не избежать осуждения. Через несколько дней еще четверо тамплиеров встретили свою смерть на костре, а прах бывшего казначея парижского Тампля Жана де Тура был извлечен из могилы и сожжен. Вскоре девять человек были сожжены в Санлисе по приказу совета провинции Реймс. Так вопрос решался и без участия папской комиссии, которая либо не могла, либо не хотела что-либо этому противопоставить.
Вскоре на допрос в провинциальный суд был вызван и Рено де Провен – как частное лицо и уроженец провинции Сане. Он был лишен своего сана и не мог более выполнять функции защитника тамплиеров. Без вести пропал Пьер де Болонья… Через небольшой промежуток времени документы начали описывать совсем других обвиняемых – смирившихся. Историки полагают, что в темницах перед допросами со стороны папской комиссии с этими тамплиерами «работали» люди короля, впечатлила «адвокатов ордена» и казнь рыцарей в Париже. На заседания комиссии свободный доступ имели и Гийом Парижский, и Гийом де Ногаре. Вероятно, в их присутствии прошедшие через пытки подследственные не спешили отказываться от своих признаний. В конце 1310-го и первой половине 1311 года многие из тех тамплиеров, которые ранее собирался защищать орден, теперь всячески открещивались от этого решения. Они ссылались на внезапные приступы болезни, дурные советы и т. д. Протоколы заседаний папской комиссии свидетельствовали, что многие при этом были сильно напуганы.
Созванный папой в октябре 1311 года во Вьенне XV Вселенский собор отказался уничтожить самый могущественный союз рыцарей-крестоносцев: лишь пять кардиналов из 140 проголосовали за упразднение ордена, остальные приняли решение просить для него защиты. Кардиналы требовали беспристрастного расследования. Так обозначилась попытка воспрепятствовать тому, чтобы светские власти диктовали свои условия церковным.
Эти опасения были небезосновательны. Весной 1312 года на соборе с вооруженной свитой появился Филипп IV, который, по сути, силой заставил перетрусившего папу распустить орден. 2 мая 1312 года Климент V подписал буллу «К провидению Христова наместника…», согласно которой орден Храма был распущен. Смирившихся и тех, кто ни в чем не сознался, должны были поместить под арест, либо в старые командорства ордена Храма, либо в другие монастыри. Еретиков предполагалось наказать по каноническим законам, беглецов – перечислить, дабы они могли предстать перед судом. Климент оставил за собой право судить магистра, генерального смотрителя, командоров Нормандии, Аквитании и Кипра. К сожалению, позже акты Вьеннского собора, как утверждают представители Ватикана, были утеряны. Большое число как актов, так и свидетельских показаний исчезло. По приказу Наполеона I все секретные архивы Ватикана, включающие полное собрание документов, относящихся к ордену Храма, переправили в Париж. Сумятица в то время была такая, что можно было увидеть торговцев, использующих эти самые ценные документы для упаковки своих товаров. В XVI веке во время завоевания турками Кипра был уничтожен и большой архив самого ордена.
Имущество действительно перешло госпитальерам – папе удалось купить согласие на это французского короля, посодействовав ему в получении вассальной клятвы от епископского города Лиона. Впрочем, французские денежные фонды ордена Храма так и остались в королевской казне. Обделенными оказались госпитальеры Пиренейского полуострова. Дело в том, что особую активность в Испании проявил арагонский король Хайме II. Он настаивал на том, что имущество тамплиеров должно остаться под его контролем. В конце концов в 1317 году ему удалось заключить договор уже с другим папой – Иоанном XXII. По договору было решено создать новый орден со штаб-квартирой в Монтесе, который подчинялся бы подконтрольному монарху ордену Калатрава. Этой новой ветви ордена передавалась бывшая собственность тамплиеров и даже местные земельные владения госпитальеров – то есть новый духовнорыцарский орден оказывался тесно связан с арагонской монархией. Он располагался на южных границах королевства.
Не спешил передавать имущество храмовников госпитальерам и король Кастилии. Даже в 1366 году Папа Римский еще жаловался на то, что кастильские монархи не выполняют своих обязательств перед рыцарями ордена Св. Иоанна.
После окончания Вьеннского собора еще два года продолжалось разбирательство относительно высших руководителей тамплиеров во главе с Жаком де Моле. Магистр, осознавший, что надежда на папский престол была тщетной, начал упорствовать и в конце концов был приговорен к сожжению как нераскаявшийся еретик. Казнь состоялась в марте 1314 года в Париже. Существует легенда, что в последний момент, когда пламя уже охватило тело, Великий магистр крикнул: «Папа Климент! Король Филипп! Не пройдет и года, как я призову вас на суд Божий! Проклинаю вас!»
Папа умер 20 апреля, а Филипп 29 ноября 1314 года. И еще один факт – на нынешней набережной Больших августинцев по странному стечению обстоятельств красные огни Нового моста отражаются в Сене на месте мучений Жака де Моле…
Уже много лет историки спорят о том, насколько обвинения и признания тамплиеров соответствовали действительности.
Итак, в течение семи лет инквизиторы Филиппа Красивого пытками и угрозами выбивали из арестованных храмовников признания в самых страшных грехах: сатанизме, надругательстве над крестом и Святыми Дарами, содомии. Почтенный архиепископ Нарбонский, бывший хранителем королевской печати, поначалу вообще отказался активно участвовать в этом процессе, хотя и не оказал действенной поддержки тамплиерам. Тогда король назначил хранителем печати своего специалиста по «скользким» делам Гийома де Ногаре. Его помощниками были не менее беспринципные люди – личный духовник короля Гийом Эмбер (Гийом Парижский), ставший Великим инквизитором Франции, и брат королевского министра Филипп де Мариньи, получивший титул епископа Санского. «Нет такой низости, такого преступления, к которым бы ни прибегли судьи в ходе этого процесса…» – писал Морис Дрюон, автор известных хроник из серии «Проклятые короли». Если Гийом де Ногаре интересовался более всего материальным богатством ордена и хотел передать его короне, то Гийом Парижский, по всей видимости, завидовал духовным привилегиям храмовников. Например, дарованному Климентом V священникам ордена праву исповедовать неофитов перед вступлением в организацию.