Средневековый варвар
Шрифт:
Нисколько не смущенная угрожающим тоном Уайета, Таллула смело взглянула ему в глаза.
— Не трогай моих друзей. Тобой я не буду заниматься, даже если тебя преподнесут мне на блюдечке. С моими друзьями тебе не сравниться, заруби себе на носу! — запальчиво закончила она.
— И слава Богу, — рявкнул Уайет, швыряя салфетку на стол. — Я с огромным удовольствием заполучил бы сейчас в свои руки одного из твоих отставников. Хочется на ком-нибудь выместить свою злость.
— Не смей их и пальцем трогать, Уайет-Себастьян Ремингтон!
— А я нет? Думаешь, легко иметь дело с рыжеволосым смерчем? Дорогая Таллула, я прослушал твой курс науки жениховства, так что берегись! Я не похож на того сукина сына, за которым ты была замужем первый раз!
— О-о! — Вытерев глаза салфеткой, Фоллен пристально посмотрела на Уайета. Тот, оторвав свой взгляд от Таллулы, внутренне собрался, готовясь выслушать, что скажет его дочь. — Мне особо гордиться нечем… От твоих сестер… э-э… своих теток я узнала, что семейство Ремингтон занимает высокое положение в обществе, да? Так вот, про меня такого не скажешь. Я даже не умею читать… Здорово, правда? Когда Миракл протягивает мне детские книжки, я их ей не читаю — я сочиняю на ходу. Так что не знаю, важно ли то, что я твоя дочь.
У Уайета сердце буквально разорвалось от боли.
— Важно, моя дорогая. Ты частица меня самого, моя кровь, мое дитя. Это очень важно.
— Есть же школы для взрослых… — начала было Таллула, но сразу же осеклась, увидев, что Уайет с дочерью заняты только своим.
— Все эти годы не было и минуты, чтобы я не думал о тебе, — хрипло выговорил Уайет, изнывая от желания заключить Фоллен в свои объятия. — Ты — частица меня, самая сокровенная, самая дорогая.
— Ну конечно. Именно так. Почему же тебя не было здесь? — гневно бросила ему побледневшая, дрожащая Фоллен. — Знаешь, как я боялась ехать в автобусе одна с Миракл? Никогда раньше я не жила в доме — всегда в квартирах. Знаешь ли ты, как скрипят ночью двери в пустом доме? — Из глаз у нее хлынули слезы. — Почему тебя не было здесь?
Уайет сглотнул комок в горле. Даже под слоем загара было видно, как побледнело его лицо.
— Я ехал в этом же автобусе от самого Чикаго, — медленно произнес он. — Я знал, что ты побоишься лететь самолетом. Я видел, как ты вошла в дом, и понял, что «теперь ты в безопасности.
Широко раскрыв глаза, Фоллен вскочила, схватив на руки Миракл. Девочка, почувствовав общую напряженность, испуганно вскрикнула:
— Мама?
— Значит, ты играл в шпионов, таскался за мною по всему свету, боясь мне открыться? — дрогнувшим голосом произнесла Фоллен. — Когда ты нашел нас?
Уайет почувствовал, что у него на лице отразились все его внутренние муки. Фоллен стиснула Миракл, и у девочки оттопырилась нижняя губка. Таллула, схватив пухлую ручонку, поцеловала ребенка в щечку.
Уайет был в нерешительности: ему не хотелось признаваться дочери, что он видел ее на самом дне…
Молчание нарушила Таллула:
— Фоллен, он разыскал
Уайет молча поблагодарил ее за это мягкое вмешательство в разговор.
— В безопасности! — буквально выплюнула Фоллен, заливаясь слезами. Она поспешно натянула на дочку курточку. — Я хочу домой. Таллула, ты привезла нас. Отвези же обратно.
Уайет медленно встал, чувствуя, как все прожитые годы давят ему на плечи.
— У Таллулы выдался трудный день. Я отвезу вас.
Фоллен посмотрела на Таллулу, и Уайет проследил за ее взглядом. Нахмурившись, он усадил Таллулу на стул.
— Не надо.
Затем обернулся к Фоллен. Это его сражение, и он будет вести его один.
— Я знал, что ты думаешь обо мне. Я встречался с людьми, знавшими вас с матерью… и понял, что мне нечего ждать от тебя теплого приема. Я решил действовать медленно… А еще я знал, что ты моя дочь, ты выросла прекрасным человеком, несмотря на непростую жизнь. Я знал, что ты сумеешь позаботиться о Миракл. Я прошу тебя простить меня…
— Простить? — взорвалась Фоллен. — Всю жизнь я думала… Ты хоть представляешь, как мне было страшно, когда я была маленькой, — целыми днями я оставалась одна в квартире, а мама…
У Уайета был такой вид, словно он получил пощечину. Он стиснул зубы.
— Ты устала. Поехали домой.
Лерой подошел к Уайету и прижался к его ноге. Подняв глазки-бусинки на Фоллен, он сочувственно хрюкнул. Не в силах удержаться, девушка посмотрела на него и спросила со слезами в голосе:
— Ну что это за отец, у которого любимое домашнее животное — свинья?
Таллула положила руку на тонкую талию девушки.
— Свинка! — радостно воскликнула Миракл, чувствуя, что напряженность спадает. — Хочу свинку!
Она едва не выпрыгнула из рук матери, и той пришлось отпустить ее. Усевшись на полу, девочка обвила ручками шею поросенка.
— Хорошая свинка, — ласково заворковала она.
Фоллен беспокойно переступала с ноги на ногу.
— Придется взять Лероя с собой, — неохотно сдалась она. Девушка повернулась к Уайету:
— Хорошо, вези нас домой, но я не хочу ничего сейчас обсуждать… И не смей плохо говорить о моей матери!
— Ладно, — тихо промолвил он, прощая Мишель все. Она ведь подарила ему Фоллен. — Не буду.
Уайет сидел на крыльце дома Таллулы, и тихая, безлунная ночь окутывала его. Фоллен всю дорогу была напряжена, затем быстро выскочила из машины и поспешила в дом. Уайет понимал ее боль, желание остаться одной и зализать раны, настолько глубокие, что их никто не должен видеть.
Уайет смотрел на рассыпанные над головой звезды, вспоминая, сколько ночей в самых разных странах он сидел один, тоскуя по своей дочери…
Если сейчас она уйдет… Уайет глубоко вздохнул, отгоняя мучительный страх. До него донесся запах жареного лука. Уайет печально улыбнулся.