Средство от болезней
Шрифт:
Если присмотреться к ситуации воспитания, то можно обнаружить, что интересы детей и родителей действительно разные.
Интересы ребенка – стремиться к немедленному удовлетворению всех своих потребностей, то есть быть максимально распространяющимся, экспансивным.
Интересы родителей – оберегать и сдерживать детскую экспансию. Спасать мир от ребенка, и ребенка от мира, до тех пор, пока бывшее дитё не возьмет себе функцию самоограничения.
И родители могут решать эту проблему разными способами. Более бережно и уважительно, с сохранением целостности ребенка. И более разрушительно. Как это делается?
Самый банальный пример. У пятилетнего ребенка кто-то пытается отнять его машинку. Как себя ведут родители в этой ситуации?
1. Разрушительный способ.
Очень
Если малыш примет за чистую монету свою жадность, то зимой снега у него не допросишься. А болеть он будет каким-нибудь «поносом».
Я, конечно, утрирую. Но принцип остается. Ребенка пытаются отвергнуть целиком. Он может поверить, что целая группа его потребностей сохранения и удержания чего-либо оказывается под табу.
На самом деле, в этот момент происходит конфликт потребностей внутри самого ребенка. Он нуждается в сохранении своей целостности и это одна потребность. Оставить машинку у себя – значит остаться целым. И он нуждается в родительском признании. Остаться целым – значит быть отвергнутым. Быть отвергнутым в пятилетнем возрасте – смертельно, такие маленькие люди еще не умеют выживать самостоятельно. Конечно, лучше пожертвовать кусочком себя, чем всем собой. Так и происходит. Ребенок начинает отвергать «плохую» часть себя.
Это сделка. Причем совершенно бессмысленная сделка. Если бы родители понимали, в чем она состоит, то, скорей всего, вели бы себя по-другому. Но ведь родители в такие моменты боятся собственных монстров. Они боятся обвинения в том, что они плохие родители и так далее, до бесконечности. Все воспроизводят одну и ту же модель разрушения целостности, поколение за поколением.
Признание для детей витально. Ребенок не способен к самостоятельному выживанию до определенного возраста. Если система отвергает ребенка, – он обречен на гибель. Большинство, если не все системы воспитания, основаны на торговле признанием. По сути дела, на торговле любовью. «Если ты ведешь себя правильно, – я принимаю тебя, если нет, – ты мне не нужен». По сути дела – это торговля жизнью. Нет такой потребности, которую ребенок не блокировал бы ради признания. Нет таких изменений, которые не могли бы произойти в организме.
Пример.
Одна из моих ранних профессиональных работ, когда я еще не очень понимал что делаю, а просто делал, была посвящена работе с «беспричинной» тоской молодой женщины. Это была ее не первая работа с этой темой, и она не очень надеялась на какой-то результат. Происходила вялая и не очень продуктивная беседа, во время которой клиентка постоянно делала какой-то странный жест рукой. Я спросил ее о том, что она делает. Она ответила, что как будто что-то отодвигает. Я предложил ей пересесть на место этого отодвигаемого нечто, побыть им. Она села на это место, как-то странно скрючилась и заплакала. Она сказала, что чувствует себя словно запертой в каком-то кубе. Оказалось, что в этом «кубе», который она постоянно отодвигала от себя, была заперта вся ее женственность, и физическая и психическая. Она была замужем, родила ребенка, но это не мешало ей выглядеть мальчиком-подростком. Выяснилось, что все ее попытки поправиться, приобрести женские формы, были безуспешными. Ей не помогли даже инъекции гормонов, способствующих повышению массы тела. Оказалось, что ее отец очень хотел мальчика, а родилась девочка. Она знала о том, что в некотором роде разочаровала отца, но не придавала этому особого значения. Весь «концентрат» отцовского отвержения
Я научился дарить своим «мужественным» клиенткам следующую идею. Подходить к своему папочке в момент его воспитательной суровости, ласково обнимать его и произносить следующую фразу: «Я де-воч-ка!». Хотя при-чем тут папа в сорок лет? Научиться бы так говорить самой себе!
Все мы в той или иной степени заложники идеалов. В каждом из нас живет некий образ, который достоин любви и признания. Сначала он возникает из отношений с родителями. Чем меньше безусловной родительской любви, тем сильнее призрак, фантом. Ребенку кажется, что проблема в нем. Если он действительно исправится, – его полюбят, это обман, экзистенциальная ловушка. Есть хорошее выражение: «Любят не за, а не смотря на…». В лучшем случае, если ему удастся «попасть в десятку», им начнут гордиться. Любовь и гордость – очень разные вещи, гордость связывает, заставляет прятать свое «больное и слабое». Любовь позволяет получить поддержку в «больном и слабом».
В период подросткового кризиса часть детей становятся более автономными, они либо научились самоподдержке, либо нашли признание за пределами семьи, либо гнет обусловленной любви становится невыносимым. Они бунтуют и либо становятся здоровыми, перестают блокировать себя, «перерастают» многие детские болезни и очень многому могут научить своих родителей. Это подлинная экзистенциальная автономия. Но многие просто переворачивают перфокарту. Не получив любви – они добиваются ненависти. Эрик Берн прав – отрицательное признание – это тоже признание. Такие люди в сорок или пятьдесят лет обнаруживают, что прожили жизнь назло своим родителям. Это очень печальное открытие. Определение взрослого человека от Боба Резника: «Человек взрослый, когда может позволить себе что-то, даже если его мама хотела того же самого».
Но есть дети, которые «попали в десятку», ими гордятся. Их как бы любят, не важно, какой ценой это достигнуто, за счет каких жертв. Если такой человек не знал ничего другого, с ним будет «все в порядке». До тех пор, пока не наступит легендарный «экзистенциальный кризис». Когда в один прекрасный день человек обнаруживает, что живет совсем не свою жизнь, а какая она, «его жизнь» – он не знает. Когда меня учили психотерапии, мой учитель сказал мне: «Если терапия происходит адекватно – клиент рано или поздно приходит к экзистенциальному кризису».
И, наконец, есть дети, которым повезло. Их действительно любили. С ними почти не торговали признанием. Я говорю «почти», поскольку такая торговля принята в нашей культуре, это кажется естественным и потому не-заметно. Такие дети могут быть почти свободны от идеала, и значит – способными к значительной самоподдержке. Я снова говорю почти, поскольку ничто не может ограничить детскую фантазию.
Мой сын, которого я часто вспоминаю в этой книге, как-то решил, что взрослые никогда не ходят в туалет, ни по большому, ни по маленькому. По одной про-стой причине – он никогда этого не видел у взрослых. Его основным аргументом было то, что этого не показывают ни в одном фильме, ни в одной передаче по телевидению. Убедить его в обратном оказалось невозможно. Он решил начать взрослеть. И начал посещать туалет только в случае крайней необходимости. Естественно, он и не думал заботиться об этом перед сном. Ни о каком энурезе не было и речи. Ночью он начинал жутко кашлять. Его сонного усаживали на горшок. После этого кашель прекращался. Единственный выход из создавшейся ситуации – держать двери домашнего туалета открытыми. Что мы и сделали.
Я привел этот пример, чтобы показать – рядом с ребенком всегда присутствует идеал, человек, который обладает неизмеримо большими возможностями. Ребенок естественным образом стремится стать таким, но часто он стремится к невозможному. Поскольку он не видит правды. Взрослые «дер-жат свои двери закрытыми». Если они держат их закрытыми и от себя, то они болеют и обучают болеть ребенка. Ребенок видит волевого и решительного человека с больным сердцем. Он не связывает одно с другим, он становится волевым и решительным, учится «преодолевать себя», а больное сердце получает впридачу.