Срочно нужен гробовщик (Сборник)
Шрифт:
— Я не сказал, что так считаю, — мягко возразил Мерблз. — Я сказал, что оно может употребляться в этом значении. Общая направленность закона сводится к тому, чтобы отсечь совсем уж дальних родственников, но никак не братьев и сестер. Общий предок должен быть дедом или бабкой…
— Направленность?! — взорвался Токингтон. — Побойтесь Бога, Мерблз! Эдак мы с вами договоримся до благородных целей! Вот уж к чему закон не имеет никакого отношения. Давайте придерживаться текста. Закон гласит: «Кровным братьям и сестрам и их прямым наследникам». Поскольку нового толкования дано не было,
— Да-да, — подтвердил Мерблз.
— Тогда я не вижу, в какую щель вы могли бы просунуть эту вашу внучатую племянницу. Ну а теперь…
— Прошу прощения, — вмешался Уимзи, — я знаю, что обыватели вроде меня — народ ужасно невежественный, но не могли бы вы сжалиться над таким обывателем и объяснить, о чем вы говорите. Как все-таки трактуется это проклятое понятие — «прямой наследник»?
— Хм, — снисходительно хмыкнул Токингтон. — Ну в общем, дело было так. До тысяча восемьсот тридцать седьмого года…
— То есть до королевы Виктории, — демонстрируя образованность, уточнил Уимзи.
— Совершенно верно. До воцарения королевы Виктории у понятия «прямой наследник» вообще не было юридического значения.
— Поразительно.
— Вас слишком легко поразить, — заявил Токингтон. — Множество слов не имеет юридического значения. А есть слова, которые в юридическом языке употребляются иначе, чем в обычном разговорном. Я уж не говорю об уголовном жаргоне, но даже самые простые слова. Скажем, беседуя с юношей вроде вас, я мог бы спросить: «Так вы хотите оставить то-то и то-то такому-то?» А вы бы ответили: «Да, безусловно», не имея ничего особенного в виду под словом «безусловно». Но если бы вы написали в завещании: «Оставляю все такому-то безусловно», — то слово приобрело бы юридическое значение, наложило бы определенные ограничения на ваше наследство и могло бы привести к результатам, весьма далеким от ваших намерений. Так-то.
— Понимаю.
— Ну а теперь вернемся к нашим наследникам. До тысяча восемьсот тридцать седьмого года это понятие в юридическом языке вообще ничего не значило. Запись «А. и его наследникам» означала попросту, что А. может вступать во владение имуществом.
— Да. Но Закон о наследовании тысяча восемьсот тридцать седьмого года все изменил.
— В разделе завещаний, — уточнил Мерблз.
— Совершенно верно. После тридцать седьмого года слова «прямой наследник» означают «имеющий право наследования», то есть ad infinitum. А на деле это понятие сохраняло старое значение, то есть никакого. Ха-ха! Вы слушаете?
— Да, конечно, — отозвался Мерблз. — Но в случае отсутствия завещания на личную собственность…
— Я к этому и веду, — сказал Токингтон.
— …так вот в этом случае понятие «прямой наследник» по-прежнему означает «имеющий право наследования».
— Стоп-стоп-стоп! — прервал Токингтон. — Смотря, о чем речь. Если у наследователя есть дети, то безусловно. Но если нет и все переходит братьям и сестрам, то понятие «прямой наследник» обрывается на их детях, а внуки и правнуки уже не считаются «прямыми наследниками». Такое толкование сохранялось вплоть до двадцать шестого года, и новый закон
— Понятно, — сказал Мерблз.
— Более того, — продолжал Токингтон, — после тысяча девятьсот двадцать пятого года понятие «прямой наследник» не употребляется при составлении завещания или на практике в значении ad infinitum. Хотя бы этот вопрос прояснили до конца, отметив соответствующий параграф Закона о наследовании тысяча восемьсот тридцать седьмого года. Впрямую к нашему случаю это не относится, но позволяет судить о современной тенденции толкования, которая — вероятнее всего — проявилась бы в суде при рассмотрении дела о наследовании без завещания при новом законе.
— Преклоняюсь перед вашей эрудицией, — сказал Мерблз.
— Все одно, — вмешался Паркер, — потеря права наследования или сомнения в нем — мотив более чем достаточный. Да если Мэри Уиттейкер только подумала, что может лишиться наследства, доживи ее тетка до двадцать шестого года, она уже могла поддаться искушению и поторопить события. Чтоб не рисковать.
— Звучит убедительно, — согласился Мерблз.
— Хитро, ничего не скажешь, хитро! — сказал Токингтон. — Но вам не приходило в голову, господа, что ваша теория верна лишь в том случае, если Мэри Уиттейкер совершенно определенно знала о новом законе и его возможных последствиях для себя еще в октябре двадцать пятого года? Ну а теперь — что вы на это скажете?
— А почему бы и нет? — спросил Уимзи. — Я же знаю: наткнулся на статью, кажется, в «Ивнинг бэннер», за несколько месяцев до выхода закона — он тогда проходил второе чтение. С тех пор у меня и засело в голове насчет отъехавших родственников — весь вечер пытался вспомнить, где прочел, что они лишаются прав. Разве Мэри Уиттейкер не могла прочесть такую же статью?
— В этом случае она, вероятно, обратилась к адвокату за разъяснениями. Кто ведет ее дела? — спросил Мерблз.
Уимзи покачал головой.
— Ну нет. Не думаю, чтобы она обратилась к своему адвокату, то есть если у нее с головой все в порядке. Вы только представьте: она спрашивает, а ей отвечают — дескать, шансов никаких, разве что мисс Досон пишет завещание или же умирает до начала января. И тут мисс Досон и в самом деле так внезапно и так кстати отправляется на тот свет — согласитесь, положение не из приятных: адвокат того и гляди, начнет приставать с вопросами. А это, знаете ли, чревато. Нет, думаю, она обратилась к кому-то на стороне, скорее всего, под вымышленным именем, придумала невинную историю…
— Вполне вероятно, — согласился Токингтон. — А у вас, молодой человек, исключительная склонность к преступным деяниям, ха-ха!
— Уж если бы решился на подобное преступление, я бы принял все меры предосторожности, — парировал Уимзи. — Хотя временами диву даешься, каких только глупостей ни творят преступники. Но у Мэри Уиттейкер мозги что надо! Уж она-то замела следы, смею уверить. Умнейшая особа.
— А вы не думаете, что сам мистер Пробин мог внести необходимую ясность? Он же специально приезжал, чтоб уговорить мисс Досон написать завещание? — спросил Паркер.