Срочно, секретно...
Шрифт:
— Если караульные не заметили, что кто-нибудь пытался выбраться из деревни, значит, беглец укрылся где-то в Тяндзы, — настойчиво и яростно внушал жандармам начальник комендатуры.
Так оно и было. Перепрыгивая через канавы и заборы, перебегая из двора во двор, петляя между деревьями в миниатюрных садиках, пересекая такие же миниатюрные огороды и ныряя из проулка в проулок, Шэн выбежал к пруду. Пара секунд на размышление, потом — взгляд налево, направо — и к воде. Только на мгновение поколебавшись, Шэн прыгнул с берега в пруд. Поднырнув под мостки, попытался встать. Ноги по щиколотки погрузились в вязкий, бархатный ил. Вода доставала до подбородка. Шэн стал на цыпочки, откинул
Между тем жандармы выталкивали из фанз всех взрослых мужчин. На деревенской площади, куда их сгоняли, двое жандармов — те самые, которые сперва задержали, а потом упустили Шэна, — изучающе всматривались в каждое новое лицо и всякий раз бросали с досадой:
— Не тот!
Время подходило уже к десяти часам утра, когда один из жандармов, проходя по тропе, огибающей пруд, обратил внимание на пару гусей, которые подплыли к нависшим над водою мосткам и вдруг вроде бы ни с того ни с сего с гоготом отпрянули в сторону, испуганно хлопая крыльями. Жандарм кинулся к мосткам. Услыхав над собою гулкое буханье башмаков на деревянных подошвах, Шэн набрал в грудь побольше воздуха и, с головой погрузившись в воду, сжался чуть ли не в комок.
«Может, пронесет?» — успокаивал он себя, а в ушах, все убыстряя толчки, с шумом пульсировала кровь. С тоской подсчитывая, на сколько еще секунд хватит ему воздуха, Шэн понимал, что спастись он может только чудом.
Но чуда не случилось. Жандарм не поленился заглянуть под мостки. А что такое глубина в каких-то полтора метра и тень, отбрасываемая на воду тремя плохо сколоченными горбылями, когда вовсю сияет утреннее солнце?..
Через десять минут Шэн уже стоял перед начальником комендатуры. Из его промокшей насквозь одежды на землю ручьями сбегала вода. Одеревеневшие руки била мелкая неодолимая дрожь. Начальник кулаком ударил Шэна в лицо.
— Трясешься? — со злорадным гневом выкрикнул он. — Ты у меня еще не так затрясешься!
Шэн ничего не ответил. Однако глаза у него были такие, что жандармскому капитану сразу стало ясно: напугать чем-либо этого человека весьма и весьма непросто.
— Уведите, — буркнул он охранникам.
Сухое смуглое лицо. Желтоватые глаза. Поджарая фигура. Мягкая пружинящая походка. Полковника Макото Унагами подчиненные невольно сравнивали с уссурийским тигром. Разумеется, между собой. Впрочем, это было ему хорошо известно и даже в какой-то степени льстило самолюбию.
Полковник подошел к окну, открыл створки. За окном сияло восходящее солнце. Как добрый символ удачи. Восходящее солнце — в небе над Чанчунем. Нет, теперь этот город с тех пор, как стал столицей Маньчжоу-Го, называется по-другому. Синьцзином (новой столицей) — вот как теперь именуют этот древний китайский город. Когда-то китайский, а отныне и навеки маньчжоугоский.
Полковник кругами, как тигр в клетке, мягко ходит по кабинету, а мысли его снова и снова возвращаются к позавчерашнему совещанию в кабинете генерала Мацумуры.
Совещание было долгим. Когда же пришла пора подводить итог, шеф разведки сказал, не спуская с Унагами ласковых глаз:
— У вас, полковник, прямо-таки телепатический дар! Только я успел подумать, что между загадочной радиостанцией и столь же загадочной диверсией на ванцинской линии существует, по всей видимости, какая-то взаимосвязь, как вдруг — ну, не чудо ли?! — вы тут же высказываете то же самое предположение вслух. При таком нашем с вами исключительном единомыслии, полковник, мне, естественно, остается лишь одно: осуществление проработки этой пока еще гипотетической, однако, на мой взгляд, весьма перспективной версии поручить вам, и только
Вот каков он, генерал Мацумура!.. Хитрецу не терпится отведать рыбки, которую поймать для него должны другие...
Полковник Унагами безостановочно кружит по кабинету. «Уссурийский тигр» обдумывает план действий; Крохи сведений, которыми он располагает, носят чисто информационный характер, и зацепиться пока, собственно говоря, просто не за что. Ситуация предстает перед ним, как уравнение со множеством неизвестных. Что из того, если он знает, что под одним из иксов или игреков скрывается передатчик, работающий в Харбине, а под другим — некий отряд красных партизан? Кроме иксов и игреков, есть еще и зеты, и как угадать, что собой представляют эти бесчисленные неизвестные? А главное — кто он, тот таинственный имярек, которого столь же таинственный радист обслуживает? Когда удастся сорвать с них шапки-невидимки? Когда полковник Унагами увидит их лица?
Ему вспоминаются соображения, которые высказал инженер Сидзава, специализирующийся на перехвате секретных радиопередач.
— Радиомост Харбин — Благовещенск бездействовал в течение довольно продолжительного времени, — сказал Сидзава.
— Может, вышел из строя передатчик? — предположил в ответ Унагами.
— Не исключено, — согласился инженер и тотчас добавил: — Только прошу принять в расчет один маленький нюанс: у радиста, который выходил в эфир прежде, была совершенно иная манера работы на ключе — совсем другой почерк, как мы говорим.
— Выходит, что-то случилось с прежним радистом, и передатчик только потому и молчал, что потребовалось время на переброску в Харбин нового радиста, — задумчиво произнес Унагами.
— Мое дело — констатация фактов, — улыбнулся Сидзава, — а делать выводы — это по вашей части...
На том они и расстались. А вывод?.. Вывод из сказанного Сидзавой напрашивается такой: раз неизвестная рация, молчавшая в течение нескольких месяцев, возобновляет свою работу с передач, направленных в два адреса, следовательно, «товарищ Икс», в чьем подчинении находится таинственный радист, человек в Харбине не новый. Он пользуется доверием руководства коммунистического подполья, ибо китайские коммунисты — большие мастера во всем, что касается конспирации, — очень осторожны, крайне осмотрительны.
Отсюда еще один вывод. Этот таинственный «товарищ Икс», вероятно, опытный профессиональный разведчик, давно обосновавшийся в Харбине, и если он до сих пор не попал в поле зрения японской контрразведки и сыскных служб Маньчжоу-Го, значит, скорее всего в легальной жизни он подвизается в такой области деятельности, принадлежность к которой автоматически ввела его в круг лиц, стоящих выше подозрений. Что еще? Для контактов он, должно быть, использует цепочку надежных связных, а из этого следует, что, запеленговав вражескую рацию и выявив ее местонахождение, нужно установить негласный надзор за радистом и, двигаясь от связного к связному в обратном направлении, выйти в результате на тропу, ведущую к месту, где притаилась добыча, о которой пока известно только то, что она красная. А потом?.. Потом генерал-майор Мацумура отправит в Токио докладную: «Ликвидирован шпионский центр русских, функционировавший в Харбине». Естественно, все заслуги по завершению этой акции генерал Мацумура припишет себе.