Срочно требуется лох
Шрифт:
Тихий отпустил Наташку от себя. Похоже, она нужна ему была только как повод. Как повод к крупной ссоре. А такая ссора могла закончиться только одним — мокрухой. Одного убрать, уже хорошо — больше бабок достанется. Все равно от Мишани уже никакого толку. Только панику наводит.
— Еще бы ты был против, — зло выдавил Тихий. — Ты же не дурак. Прекрасно понимаешь, что тот, кто против меня — мой враг. Вообще-то, мог бы и сам мне её предложить.
Вот до этого Мишаня как-то не додумался. То, что у Тихого нет друзей, это ясно, как дважды два. У него одни враги. Причем, самые лютые враги как раз те, кого он называет своими корешами. Не дай бог записаться
— Я же не чукча, чтоб это…свою женщину всем предлагать, — проворчал он. Совсем обнаглел Тихий. Сегодня ему любимую женщину отдай, а завтра что, свою задницу подставишь. Ничего он не сделает, только пугает. Без них с толстяком он тоже никто. Кого ему мочить, если они поставлять клиентов не будут? Все повязаны одной веревочкой. Вместе чалиться будут, если живы останутся.
— А разве она твоя? — удивился Тихий. — Вот уж не думал! Мне казалось, она общая.
Про Наташку уже забыли. Она переводила взгляд с одного на другого и никак не могла понять, что они делят. Если её, то тут и делить нечего. Она же не отказывается от того, чтобы доставить им удовольствие. Сначала одному, потом другому. А можно и обоим сразу. Как захотят. Тогда чего выясняют? Уже на личности перешли, вот-вот вспыхнет искра, и дело закончится дракой. Что-то мужички стали чересчур вспыльчивые, так и норовят друг другу глаз подбить. Наверное, настала пора делить бабки, поэтому все на взводе. Когда собираются на дело — лучшие друзья, а когда надо делить наворованное — сразу лютые враги. Таков человек…
— Так ведь это я её привел, — уперся Мишаня. — Своим кровным поделился, можно сказать. И если она ложится с другими, так это для дела.
— Так делом и занимайся! — зло проговорил Тихий. — А то только панику наводишь! И ещё долю свою требуешь!
Мишаня сразу понял, из-за чего киллер затеял склоку. Не бабы ему захотелось. Бабок! Он, мол, делает всю грязную работу, а они с толстяком только сачкуют. Неправильно, мол, поделен барыш, не по понятиям. До этого было дело, они поделили все поровну, но Тихий остался в обиде. Он сразу сказал, что за мокруху надо платить серьезно. Это не развлечение на досуге. Что ж, законное требование. Но они уже договорились обо всем. Шеф утвердил свой процент каждому из участников сделки. Чего теперь спорить и выяснять? Но если Тихий попер напролом, может быть ой как горячо! Против киллера ему не устоять. Сметет, не глядя. Так, что теперь делать, идти на уступки и отдавать свою долю?
— Передел устроить хочешь, Толян? — тихо спросил он. — Тогда давай шефа спросим, кто из нас сколько должен получить.
— Дойдет очередь и до шефа, — мрачно проговорил Тихий, ухватил Наташку за талию, поволок к лестнице. Она даже не сопротивлялась, такого страху он на неё нагнал. Пропустил её вперед, хлопнув по мягкому заду. Она взлетела по лестнице на второй этаж, он не отставал.
Мишаня дернулся было за ними, но уперся в плечистую спину Димона. Помощник киллера развернулся и молча посмотрел Мишане в глаза. Его правая рука пошла вверх и легла за отворот кожаной куртки, туда, где болтался в наплечной кобуре ствол.
— Отдыхай, — спокойно проговорил он, словно дал Мишане хороший добрый совет. Постоял так немного, повернулся и стал подниматься по лестнице следом за Тихим.
— Хозяин и его пес, — сквозь зубы процедил Мишаня, упал в кресло, схватил бутылку пива, откупорил, присосался к ней, словно это было спасительное лекарство от страха.
— Зачем ты его вызвал? —
Мишаня молча пил пиво, не обращая внимания на нытье толстяка. Допил до донышка, медленно повернул голову, процедил:
— Зато с ним надежнее. Не нравится мне этот дед.
— Какой ещё дед? — недоуменно пробормотал Валера. Он немного протрезвел, слушая перепалку своих компаньонов, очухался и мог уже ясно понимать, о чем идет речь.
— Такой! Старый, седой, в задрипанной куртке.
Валера испуганно напрягся, внимательно посмотрел на Мишаню, переспросил:
— В старой коричневой куртке, с цигейковым воротником?
— Ага!
Глаза у Валеры поползли вверх и округлились, как у рыбы. Он прошептал побелевшими губами:
— Это его отец…
— Да неужто! — усмехнулся Мишаня. — Ты его узнал! Вот радость-то! Откуда он только тут взялся, интересно?
— Не знаю. Надо его найти и убить! Убить! Чтобы он на нас не навел ментов…
Мишаня чуть не рассмеялся. Ишь, как затряс поджилками толстяк! Так перепугался, словно и в самом деле духи с того света пожаловали.
— Ты сам будешь это делать? Или попросишь Тихого? Иди, попроси. Он как раз сейчас наверху развлекается с Наташкой.
Валера решил, что этот совет надо принять к сведению, поднялся и, шатаясь из стороны в сторону, поплелся к лестнице, чтобы вскарабкаться на второй этаж. Мишане стало интересно, чем все это кончится, и он двинулся следом за толстяком, но благоразумно держался в нескольких метрах позади. Черт его знает, Тихий может и пальнуть, если его отвлекут в ответственный момент попадания в самое мягкое и темное место наташкиного тела.
Толстяк прошел по короткому коридору и уперся в дверь одной из спален. Схватился за ручку, прислушался. За дверью были слышны скрип кровати и негромкий мужской голос. Валера толкнул дверь внутрь. Она распахнулась.
Тихий сидел на кровати в одних брюках и пытался раздеть Наташку. Она слабо сопротивлялась, скорее для виду, чтобы подзадорить мужчину. Он уже стянул с неё платье и теперь расстегивал бюстгальтер самого последнего размера. Из него вывалились объемистые наташкины груди.
— Тебе чего? — рявкнул киллер, обернувшись.
— Эта…в общем… — забормотал Валера. — Деда мочкануть надо… Это его отец… Точно… Я уверен…Он наведет… Как пить дать…
Тихий высвободил руку из наташкиных одежд, нехотя поднялся с кровати, подошел к двери, проговорил зло:
— Уже мочканули. Иди спи. И смотри, пиво из живота не расплескай.
И захлопнул дверь перед самым носом толстяка. Тот хотел ещё что-то сказать, но тут отворилась дверь соседней комнаты, и на порог вышел Димон. Он мрачно смотрел на толстяка. Ни слова, ни жеста. Валера его и так понял, нервно засуетился, повернулся и пошел обратно к лестнице. Мишаня так ничего интересного и не увидел.
Корнюшин сообщил Самохину по мобильному телефону радостное известие — банкир прокололся. Так крупно прокололся, что теперь не отмажется вовек. Ежу понятно, он давал указания своей банде. Кто-то рассказывал ему о каком-то трупе, пальбе из пистолета и деде, который может накрыть всю малину. Спрашивал про какого-то Тихого. Очевидно, ихнего силовика, который может прибегнуть к крайним мерам и навести порядок. Банкир все проглотил и дал «цеу».
Полковник приказал не прекращать наблюдения. Пан Разумовский может куда-нибудь намылиться среди ночи, поэтому лучше сидеть на посту до утра, несмотря на холод, голод, естественные надобности и отсутствие газет.