Срок за любовь

Казанцев Кирилл

– Перестань! Ненавижу! – Марина кричала и плакала от бессилия.

Бекбулатов спустил до колен брюки и, раздвинув своей жертве ноги, резко вошел в нее. Через минуту все было кончено. Расул, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба, поднялся с Марины и натянул брюки. Молодая женщина, истратив все силы на борьбу, скрутилась калачиком на кровати и горько рыдала от унижения и бессилия.

– Да перестань ты уже. Как девочка! Ничего страшного не произошло. Мне было хорошо – и тебе должно было быть хорошо. Разве нет? – Расул по-хозяйски пошлепал свою жертву по мягкому месту. Марина дернулась, как от ожога, и заплакала еще горше.

– Уйди, бога ради, урод. Уйди – не хочу тебя видеть.

Ухмыляясь, бандит сел на краешек кровати.

Марина никак не могла отойти от шока. Ладно, она уже успела смириться с тем, что ее похитили.

Тем более – любимого человека уже нет на свете, так зачем жить ей? Нет дома, нет семьи – возвращаться некуда. Она одна в целом мире, никому не нужная и покинутая. Она готова была покончить с собой, однако обе попытки не увенчались успехом. А потом, после того, как она побывала на волосок от смерти, Марина начала снова ценить жизнь. Простую, обычную – свежий воздух, возможность видеть небо, спать в кровати, а не на каменном полу. И главное – она получила возможность играть. И пока у нее была музыка, девушка забывала о своем положении рабыни и чувствовала себя свободной и почти счастливой. Да и похитители обходились теперь с ней по-человечески, жаловаться было не на что.

И вот теперь – ЭТО. Марина не находила слов, чтобы описать этому уроду, как сильно его ненавидит. Ее бил нервный озноб – несмотря на жару за окном. Молодая женщина лежала, подтянув колени к подбородку и обхватив руками подушку, абсолютно голая, и пыталась собрать растрепанные мысли и чувства воедино. Кто она теперь, после такого унижения? Что делать дальше? «Тебе должно было быть хорошо», – пульсировала в голове последняя фраза Расула. Противно было даже думать про подобное «удовольствие». Но еще противнее было то, что Марина вдруг явственно осознала – она так кипятится и ненавидит Расула и себя в первую очередь из-за того, что в самом деле ей было хорошо. Ей, когда-то мужней жене, верной и преданной, понравилось именно то, что, несмотря на ее вопли и рыдания, насильник не отпустил ее. «Неужели это была я? – недоуменно подумала молодая женщина. – Неужели это я кричала, испытывая оргазм, в то время как убийца моего мужа творил надо мной насилие?» Как только Расул кончил и сполз с нее, по телу Марины разлилось приятное расслабляющее тепло. Размышляя обо всем этом, она понимала, насколько это противоестественно – получать удовольствие, будучи жертвой. Но ничего с собой поделать не могла.

– Лежи и не дергайся.

Насильник еще раз шлепнул ее рукой по ягодице и вышел из комнаты. Марина подождала, когда шаги отдалятся, и перевернулась на спину. Открыв распухшие от слез глаза, она посмотрела в окно, выходящее на террасу. С той стороны стекла на нее с ужасом смотрела племянница Расула. Все это время она наблюдала за происходившим тут, не в силах сдвинуться с места, словно ее ноги приросли к полу. Марина прикрылась подушкой и устало помахала ей рукой, попытавшись раздвинуть губы в улыбке. Но девочка, будто бы опомнившись от транса, закрыла руками лицо и убежала прочь.

Бекбулатова все еще не было. Пытаясь разобраться в себе, Марина мысленно начала прокручивать всю свою жизнь, вспоминать всех мужчин, с которыми встречалась, которых любила. Много времени это не заняло. Кроме трех-четырех мимолетных романов, о которых и вспоминать-то не стоило, была первая любовь. Ее преподаватель по фортепиано в консерватории. На двадцать лет старше, женатый. Но она тогда совсем потеряла голову – из-за его властной уверенной манеры держаться, из-за военной выправки, из-за прекрасной манеры игры, от которой ее сердце сначала замирало, а потом будто неслось в бешеном галопе. Весь первый курс он пытался сломать ее и переделать на свой манер. Они ссорились и сражались за разные трактовки произведений из ее программы, бывало, что она хлопала дверью и уходила посреди урока или он вышвыривал ее и бросал ноты вслед – но через час-два работа возобновлялась, и оба понимали, что дело уже совсем не в музыке. А после окончания летних экзаменов, которые Марина сдала на «отлично», они занялись сексом прямо в своем родном и привыкшем к их бурным «разборкам» классе. Потом Марина уехала на каникулы. А потом появился Клим. Девушка влюбилась в него по уши. Они сыграли свадьбу. И, несмотря на расхожее мнение, что брак притупляет чувства, продолжала любить супруга все так же сильно. Но почему тогда ей понравилось то, как Расул грубо и жестко овладел ею? Марина попыталась вспомнить, переживала ли когда-нибудь что-либо подобное с Климом, и не смогла. Их отношения всегда были нежными и

трепетными. И они оба считали, что так и должно быть между любящими друг друга людьми. И тут Марину словно ударило током. Она вдруг поняла, что все это было иллюзией и самообманом. Что на самом деле она всю жизнь искала именно адреналина. Что спокойная, размеренная жизнь усыпила ее инстинкты, которые все это время таились глубоко внутри. И только теперь вырвались наружу. Пусть это было грязно, грубо, противно, унизительно и больно. Но ей это было приятно. И хотелось повторить еще и еще! Когда-то по телевизору она слышала, что в психологии существует такое понятие, как стокгольмский синдром. Подсознательная привязанность жертвы к агрессору, насильнику, захватчику. Получалось, что это как раз ее случай.

– Сволочь! – словно плевок, бросила Марина оскорбление в лицо вернувшемуся Расулу.

Чувство собственного достоинства не позволяло ей вот так взять и признаться, что ей понравилось то, как он с ней поступил. Да как это будет выглядеть? На его месте она ни за что не поверила бы в подобную откровенность. В конце концов, кто он такой! Животное, убийца, бандит.

– Молчи, сука! – Расул с бутылкой вина в руке с ненавистью посмотрел на пленницу.

За те несколько минут, пока он спустился вниз и поднялся обратно, он с удивлением понял, что эта строптивая девка ему нравится. У этого старого турка глаз-алмаз. Сразу приметил ее. Внутри Бекбулатова боролись любовь к деньгам и зарождающееся чувство к своей жертве. Расул поставил бутылку на пол, подошел к кровати и крепко схватил Марину за руки.

– Ты хоть понимаешь, сколько бабла я могу потерять из-за тебя? Ты всю жизнь будешь у меня в рабынях ходить, отрабатывая их. Я тебя здесь сгною, будешь сама себе голыми руками могилу рыть!

– Да пошел ты! Слабак! – Марина с вызовом смотрела Расулу в глаза. – Настоящий мужик не насилует женщину. Настоящий мужик занимается любовью. Но тебе этого не понять. У тебя вообще нет сердца. Ты привык все решать силой. А насилие используют только моральные уроды и закомплексованные извращенцы. Ну-ка, скажи, ты из какой категории – первой или второй?

Девушка засмеялась насильнику прямо в лицо. Глаза Бекбулатова налились кровью.

– Заткнись! – Он попытался закрыть ей рот рукой, но женщина изловчилась и изо всех сил укусила его.

Зарычав от боли, Расул ударил ее в живот и отдернул руку. После чего отшвырнул Марину к стене и позвал из коридора охранника.

– Уведи!

Расул спустился на кухню. Открыл кран и подставил под холодную струю пульсирующую от боли руку. Сквозь шум воды из крана он услышал громкие всхлипы и сопение. «Ну, что еще случилось на мою голову», – с досадой подумал Расул и обернулся. В углу, прямо на холодном полу, сидела его племянница. Узкие плечи вздрагивали от всхлипов, темные косы закрывали лицо.

– Зухра? Ты почему плачешь? Тебя кто-то обидел?

– Ты… ты – плохой, – захлебываясь слезами, пролепетала девочка, подняв покрасневшее от слез лицо. – Ты обидел мою учительницу.

– С чего ты взяла? Никого я не обижал. Зачем мне обижать твою учительницу? – с деланым простодушием солгал Расул.

– Не ври! Я все видела! Ненавижу тебя! – Зухра с ревом вскочила на ноги и выбежала на улицу.

Бекбулатов с горящим от волнения и стыда лицом растерянно стоял у мраморной раковины, из крана хлестала вода. Он не спеша умылся, зло отряхнул капли с рук. Племянница – единственная женщина, которую он любил и берег, как зеницу ока. Единственная, кого он баловал бескорыстно, из чисто человеческого желания отдавать что-то, а не получать. И единственная – до этого момента, – кто любил его так же безоглядно. «Она не должна была этого видеть! Она же еще ребенок!» – со злостью на себя и на Марину подумал Расул.

* * *

С утра Клима мутило. Чтобы приободриться, он принял душ. Выпил чашку холодного чая и побежал на стройку. По дороге вспоминая вчерашний разговор с Комаром, Байков отчетливо мог вспомнить только то, что результата от поджогов нет никакого. Сейчас, на холодную голову, это было очевидно. Предъявив пропуск у въездных ворот на территорию стройки, Клим отправился в бытовку. Несмотря на раннее утро, работа на стройплощадке уже кипела. Часть рабочих с мастерками, носилками, лопатами сновала по этажам. Часть переодевалась в бытовках в рабочие спецовки. Расул и его подручные четко следили за тем, чтобы работы начинались вовремя, а рабочие приходили трезвыми.