Срывая маски
Шрифт:
— Времени у нас мало, — произнес Щукин, когда я подъехал. — Святов бой закончил, так что берете Симонова, машину и уезжаете. Я же сожгу все улики и отправлюсь за вами на снегоходе.
После чего бросил взгляд на Жень-Женя, и тот тут же сделал два выстрела в затылки лишних людей. Может, они ни в чем и не виноваты, но нам выбирать не приходилось. Про артефакт никто узнать не должен. Потому и Щукин остался — обезглавленное тело могло навести на ненужные мысли. Гильзы я собрал, так что с моей стороны все чисто. Хотя мало ли кто там и куда стрелял. Хуже будет, если найдут две пули с частичками крови, но это, опять же, на доказательства не тянет — лишь
Спорить со Щукиным я не стал — чисто технически он успевает спокойно уйти, а если даже нет… ну а чем я ему помогу? Не выдав своей силы, конечно. Так что я без слов покатил на позицию Святова.
Щукин успел. Раздолбал броневик, сжег там все на фиг, попортил окружающий пейзаж, изображая короткий бой — хотя без следов ответных ударов техниками это все выглядит не очень правдоподобно, — и свалил прочь. Отход нашей группы тоже прошел как по маслу. В целом обе засады прошли без сучка без задоринки, и чрезмерно усердствовать, борясь с неучтенными факторами, нам не пришлось. Возвращаться в город мы не стали. Сразу, во всяком случае. Сначала нужно было закончить последнее дело. Симонова казнили за городом. Собрались в чистом поле всей толпой да расстреляли на глазах у бойцов. Даже раненым позволили это видеть, благо тяжелых, слава богам, не было. Предатель не отпирался, признался во всем, до последнего моля о пощаде. Как выяснилось, его отец и правда был не в курсе действий сына, а он просто-напросто хотел быть главой рода, что ему, младшему в семье, никогда не светило. Мерзкий ублюдок, который ради своих амбиций подвел под гибель целый клан.
Казнили его чуть в стороне от остальных людей. Отошли, чтобы никто не почувствовал подавителя… нет, ну мало ли, я ведь не знаю, может, кто-то в этот момент держал «доспех духа» или еще как-то использовал бахир. В общем, отошли Щукин с Беркутовым метров на пятнадцать от собравшейся толпы да расстреляли засранца у всех на глазах. Изначально ничего такого не планировалось, рассчитывали грохнуть его во время засады, но раз уж так сложились обстоятельства, Щукин быстренько прогнал ситуацию в голове еще там, у броневика, и принял решение поступить именно так.
— Все, — произнес Беркутов, подойдя ко мне. — Можно возвращаться. Чего столпились? Бегом собираться! — крикнул он толпе бойцов, после чего те быстренько рассосались по своим делам.
— Нет, — ответил я, смотря, как люди расходятся, начиная собирать палатки и вещи. — Вы свою задачу выполнили, теперь моя очередь. Пора поставить точку в этой войне, — и, оглядев Щукина, Жень-Женя, подошедших Святова с Мартыновым, добавил: — Хотя бы в этой.
Недалеко от поместья Симоновых собралось довольно много людей. Больше трех сотен точно. Беркутов бросил клич, и на него отозвалось на удивление много народу — те, кто ушел в какой-либо род, те, кто остался в свободном плавании.
Мужчины, женщины… Посыл был прост — нужна поддержка.
Не для боя. Для того, чтобы быть свидетелями. И они пришли.
Мы стояли недостаточно близко, чтобы система защиты особняка сумела нас достать, но тем не менее у них на виду. Единственное, что могло поразить нас на таком расстоянии, это турели, но два Мастера вполне могли прикрыть людей, пока
Так мы и стояли, дожидаясь, пока к нам выйдет хозяин поместья. Его посланник уже побывал у нас, и свои требования мы ему передали. С заверениями, что атаковать не намерены. Вот и стоим теперь, ждем.
— Идет, — произнес стоявший рядом со мной Щукин. — Наконец-то.
Шел старик не один, а в сопровождении какого-то мужика, облаченного в неизвестный мне МПД. Средний, судя по всему.
— Щукин, — подошел к нам Симонов-старший, — скажи, что мой сын жив. Я готов заплатить любую цену. Все, что скажешь. Он не виноват. Это все я. Пожалуйста.
— Он во всем признался, Олег Аркадьевич, — произнес Щукин. — Даже не пытался запираться.
— Он… Он просто пытался выгородить меня. Пощадите его. Возьмите мою жизнь!
— Мне жаль… Хотя нет. Абсолютно не жаль. Он получил по заслугам.
— Нет… Ты врешь… Ты ведь врешь? Просто пугаешь меня…
Старик явно был на грани. Седой, хилый, трясущийся. Он хватался за соломинку, даже услышав прямые и четкие слова. Основная толпа людей стояла чуть позади нас, а перед стариком выстроились я, Щукин, Беркутов, Святов и Мартынов. Чуть позади, но не вместе с основной массой людей, стояли несколько наших бойцов в МПД и друг Святова — Аршинов. Тот самый, с забавным позывным «Извращенец», который он получил благодаря ошибке в знании японского.
— Сергей, — произнес Щукин не оборачиваясь.
После чего Аршинов вышел вперед, снимая с плеча рюкзак и бросая его под ноги Симонову. А тот, побледнев еще больше, медленно опустился на колени и так же медленно вынул оттуда голову своего сына.
— Как же так, Сема… — бормотал он, прижимая голову к груди. — Как же ты так… Зачем…
— Мы знаем, что род Симоновых не причастен к предательству и Семен действовал в одиночку, — обратился Щукин к мужчине в МПД, так как старик сейчас явно не собирался обращать внимание на окружающую его действительность. — У слуг клана Дориных нет к вам претензий. Эта война закончилась.
После чего развернулся и направился прочь. Вслед за ним развернулись и остальные, а я, немного задержавшись, перевел взгляд с бормочущего что-то старика на типа в МПД.
— У него еще остались внуки, позаботьтесь, чтобы они были не похожи на своего отца.
— Будьте вы прокляты! — прогудели внешние динамики МПД.
Шаги за моей спиной остановились, и я услышал, как мужчины развернулись. Что ж, я все равно собирался это сказать, а так даже в тему получится.
— Эта война закончилась, — произнес я. — Отныне за прошлое и будущее этих людей отвечаю я. И если вы когда-нибудь решите предъявить им претензии, — сделал я небольшую паузу, — то ищите Сакурая Синдзи. В Токио. С удовольствием с вами пообщаюсь.
Когда Щукин вернулся в номер, мы с Беркутовым чинно выпивали. Он вино, я сок. Святов в это время дрых без задних ног в соседней комнате.
— Мартынов утверждает, что вокруг тишь да благодать, — уселся Щукин в свободное кресло. — Симоновы не заявили на нас в полицию, а без этого…
— А ведь и правда, — прервал его удивленно Беркутов. — Свидетелей-то нет.
— Да, чисто сработали, — подтвердил Щукин. — По факту, нас даже и обвинить-то не в чем.
— И что б вы без меня делали? — усмехнулся я.